Судьба еврейских детей в годы оккупации на. Неизвестный разведчик спас детей

Говорят, дети не помнят себя до 3-4-летнего возраста. Но я помню себя полуторагодовалой. Помню из-за прадедедушки Пети. Он сидел у окна на деревянной табуретке, смотрел на меня, улыбался и мычал. Я стояла по другую сторону окна, на подоконнике. Мама придерживала меня. Я тоже смотрела на прадедушку, тоже улыбалась и мычала. Когда, уже в осознанном возрасте, я рассказала этот эпизод родным, они удивлялись. Потому что прадед умер, когда мне не было и трёх лет.

Я начала собирать материал о прадедушке, когда рассказать о нём мне могла уже только мама - бабушка и дедушка уже ушли в лучшие миры. В интернете на запрос "Назаров Петр Ильич 1910 года рождения" ответа я так и не получила. Но история моя не о поисках, а о чуде.

"Живые помощи"

Прадед ушел на войну уже зрелым мужчиной - 31 год, детей в доме мал мала меньше. Скупо поцеловал на пороге жену Марфу и пошёл. Был он человеком крепким, с тяжелым, пасмурным характером. В Бога не веровал, людям не верил. Когда забирали в армию, сказал, что ждать его надо не долго - война, мол, будет короткой. Врага пугнут и разойдутся все по домам, живые-здоровые.

Но дни шли, и на сердце прабабушки становилось все тяжелее и тяжелее. А тут еще соседские старухи, которые помнили Первую мировую, приметы всякие наблюдали, да говорили о том, что нынешняя война будет такой, какой ещё свет не видывал.
И тогда решила прабабушка Марфа, а она была верующей, передать мужу охранную иконку. Разузнала, что Петр пока находится в Царицыно, оставила детей на свекровку, а сама пошла пешком. Шла с окраины подмосковного города Коломны. И несла в узелке медный крест, который достался ей по наследству от батюшки, иконку Божьей Матери и зашитую в мешочек молитву "Живые помощи". Шла она около недели. Ночевала то в лесу, то у добрых людей. По дороге заходила во все церквушки: молилась о том, чтобы поскорее закончилась проклятая война и муж вернулся домой живым-здоровым. И дошла. Прадед мой был атеистом, но, оценив поступок жены, церковные вещи всё-таки принял. И всю войну с ними не расставался.

К сожалению, я не узнала, где именно он воевал, но знаю точно, что был он сапёром. И за пять лет жестокой мясорубки его только один раз контузило.
Вернулся он другим человеком. О пережитом рассказывал мало. Говорил только, что перед каждым боем одевался во все чистое, что из его однополчан домой пришли единицы, да и те калеки. И что теперь он верит, что в этом мире Бог есть, потому что в каждом бою был на волосок от смерти. А спустя годы, услышав, даже случайно слово "война", он начинал плакать.

С возрастом контузия дала себя знать: прадед стал впадать в детство. Он пристрастился к конфетам, целыми днями сидел у окна, смотрел на бегающих на дворе детей - смеялся, мычал или утирал бегущие по колючим щекам слезы. Умер Петр Ильич Назаров в 74 года.

Эти воспоминания подтолкнули меня к тому, чтобы собрать удивительные факты о Божьем промысле во время Великой Отечественной войны, о которых мне рассказывали реальные люди.

Сто лет и три года

Одна из них - актриса Варвара Шурховецкая . Сейчас ей сто три года. Мы разговаривали незадолго до ее столетнего юбилея. И среди рассказов о том, как наш Ростовский ТЮЗ переживал войну, были и такой эпизод.

Когда немцы начали активно наступать, наш театр отправили в эвакуацию. Помню, что ехали мы из Моздока в Астрахань. Мне досталась вторая полка в вагоне. Лежу, сплю. И вдруг меня будто что-то толкнуло изнутри - нужно вставать. Поезд почему-то стоял. Я открыла глаза и прыгнула вниз. А через мгновенье мы услышали звуки бомбёжки, побежали к выходу, высыпали из вагона - и тут же, в то место, где я спала, попала бомба, - вспоминала Варвара Ивановна. - Самое интересное, что так было не один раз. Я как-то чувствовала, куда нужно идти, где стоять. Среди наших актёров даже появилась примета - если хочешь остаться цел во время бомбёжки, нужно держаться Вари... На эту тему ещё случай вспомнила. Уже в Армавире я шла в больницу. Что-то заболело у меня. И вдруг по дороге слышу звуки сирены - бомбят. А я в Доме Офицеров, где нас поселили, я сына оставила, он спал. Развернулась и бегом туда со всех ног. Прибежала, прижала к себе. Жду, когда все закончится. И наконец закончилось: три бомбы упали рядом с нашим зданием, вокруг руины, а Дом офицеров не пострадал. Видимо, зачем-то мы были нужны на этой земле. После того случая ребята из труппы начали меня спрашивать: может, я какую-то молитву знаю, или заговоры читаю. Но нет, ничего такого я не делала. Просто слушала своё сердце. Оно меня никогда не обманывало. Ни разу, за все сто лет.

В ту встречу Варвара Ивановна рассказала мне ещё один любопытный эпизод, касающийся военного времени. Они с театром два года ездили со спектаклями по госпиталям и в 1944-ом вернулись в Ростов. Город был полуразрушен, холод, голод. Зима.

Поздно вечером она шла после спектакля домой. На ней была довольно поношенная шуба из котика. Вдруг из темноты шагнули двое. По их лицам было понятно, что перед артисткой стояли представители криминального мира Ростова-папы.

Добрый вечер, мадам, - говорят. - Что это вы по темноте одна ходите? Не страшно?
- Я не из боязливых, - ответила актриса. - На дворе война. Неужели что-то хуже бывает?

Двое встали по бокам и поставили перед фактом, что они проведут даму до дома. Отказ не принимался, пришлось идти Варваре Шурховецкой в малоприятной компании. Криминальные элементы довели ее до общежития, а у порога пожелали всего доброго и сообщили, что шубу все-таки нужно оставить им.

Хорошо, - согласилась Варвара Ивановна. - Отдам. Только имейте ввиду, что это единственная теплая вещь, которая есть у меня. Шуба была со мной на фронте, спасала от холода и меня, и моего сына. Сегодня я вам ее отдам, но завтра мне уже не в чем будет идти на спектакль.
- А кто вы? - спросили воры.
- Я актриса. Мы недавно вернулись с фронта - давали там спектакли для раненых в госпиталях. Наш театр сейчас в полуразрушенном состоянии, играем в ледяном зале. Но если вам эта шуба нужнее, чем мне - берите.

"Шубу они не взяли. Извинились и ушли, - рассказывала Варвара Ивановна. - Сволочи, конечно они, что не воевали. Но в то же время что-то человеческое в их душах было. Сегодня я не могу себе представить, что с кем-то могла произойти такая история. Хотя мне кажется, что и в случае с шубой меня защитил ангел-хранитель".

Хлеб-соль для фашистов

О необычном повороте судьбы рассказывал и в прошлом директор ростовского стадиона «Олимп-2» Роберт Ченибалаян . Во время войны он был мальчишкой.

Все мужчины из нашей семьи ушли на фронт. В Ростов немцы входили дважды. И вот когда они пришли во второй раз, вернее, подходили и мы уже понимали, что город возьмут, некоторые люди хотели перед ними выслужиться, заработать "очки", - рассказывал Роберт Гаспарович. - К таким подхалимам относилась и наша соседка. Она подготовилась к приходу фашистов основательно - рушник достала, хлеб испекла - собиралась встречать их хлебом-солью. У нас с ней никогда отношения не складывались. А тут прибежала к нам и говорит: "Расскажу немцам, что все ваши мужики ушли в Красную Армию! Ждите расправы!". Мама перепугалась, проплакала всю ночь. Отправила меня с братом к родственникам прятаться, а сама решила остаться. Будь, что будет. И вот немцы идут по нашей главной улице. Гордые, счастливые, песни поют. А соседка с рушником и хлебом двинулась к ним вперед - побежала, чтобы быть в первых рядах встречающих. Они не поняли ее намерений. Дали очередь из автомата. Упала она, как подкошенная. И тайну о нашей семье с собой унесла. Мама все это видела, и умывалась слезами...

И еще один случай припомнил Роберт Ченибалаян. Когда немцы уже уходили из Ростова, к ним в дом прибежал дядя. И посоветовал срочно собираться, перебираться, пока все не затихнет к ним, на окраину города. Женщины послушались, собрали вещи, документы, взяли в охапку детей и несколько дней пересидели у родных. А когда немного улеглось, и они вернулись в свой район, то уже не узнали улицу. По обеим сторонам стояли остовы сожженных зданий. А на вместе их родного дома остались одни руины...

Истории о воле судьбы можно продолжать бесконечно: в каждой семье есть свои удивительные факты, но все они говорят о том, что ничего в этой жизни не проходит бесследно.

«Я многим обязана чудесному русскому доктору Георгию Фёдоровичу Синякову , — рассказала в 1961 году Герой Советского Союза, лётчица Анна Егорова-Тимофеева . — Это он спас меня от смерти в концлагере Кюстрин».

Молва о гениальном, но скромном челябинском хирурге Георгии Синякове, который, рискуя собственной жизнью, помогал тысячам солдат, после этого интервью облетела весь мир. Егорова подробно рассказала, как её сбили фашистские истребители, раненую, привезли в концлагерь, как фашисты радовались, что в руки попала сама «летающая ведьма». Советские солдаты звали отважную девушку Егорушкой, и по сводкам Совинформбюро прошла информация о присвоении Анне Егоровой звания Героя Советского Союза посмертно. Никто не знал, что совершившая более трёхсот боевых вылетов советская лётчица попала в плен, но жива и чудесным образом спасётся. Чтобы 20 лет спустя рассказать о подвиге скромного доктора Синякова.

Пока лётчица Егорова не рассказала историю гениального врача, Синяков про фронт не говорил никому. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Со всех уголков мира в Челябинск тотчас пошли письма с надписью на конверте: город Челябинск, доктору Георгию Синякову. Что удивительно, они доходили до адресата! Сотни человек трогательно благодарили спасшего их врача, плакали, когда вспоминали своё пребывание в лагере, смеялись, когда писали о том, как Синяков обманывал гитлеровцев и организовывал побеги, рассказывали о том, как сложилась их дальнейшая жизнь. А скромный врач-хирург, ещё в концлагере получивший имя «чудесный русский доктор», никогда доселе не рассказывавший о войне, лишь говорил, что выполнял свой долг, и «не в плену победа делалась».

Встречу ветеранов войны ведёт Георгий Синяков. Фото: Из семейного архива

Экзамен на профпригодность

Окончивший Воронежский медуниверситет Георгий Синяков ушёл на Юго-Западный фронт на второй день войны. Во время боёв за Киев врач до последней секунды оказывал помощь попавшим в окружение раненым солдатам, пока гитлеровцы не заставили его бросить это «ненужное занятие». Попав в плен, молодой врач прошёл два концлагеря, Борисполь и Дарницу, пока не оказался в Кюстринском концентрационном лагере в девяноста километрах от Берлина.

Сюда гнали военнопленных из всех европейских государств. Но тяжелее всего приходилось русским, которых никто никогда не лечил. Люди умирали от голода, измождения, простуды и ран. Весть о том, что в лагере оказался врач, быстро облетела немцев. Решено было устроить русскому доктору экзамен — он, голодный и босой, несколько часов подряд делал резекцию желудка. Экзаменовать молодого русского приставили нескольких военнопленных докторов из европейских стран. У ассистентов Синякова дрожали руки, а Георгий так спокойно и чётко выполнял необходимые манипуляции, что даже у немцев пропала тяга устраивать впредь испытания специалисту. Хотя кто-то из них до этого язвил, что самый лучший хирург из СССР не стоит немецкого санитара.

Фотографии спасённых русских солдат занимают отдельную папку в музее истории медицины Челябинска. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Умри, чтобы жить

Синяков не отходил от операционного стола. Сутки напролёт он оперировал раненых солдат. Весть о гениальном враче разошлась далеко за пределы концлагеря. Немцы стали привозить своих родных и знакомых в особо крайних случаях к пленному русскому. Однажды Синяков оперировал немецкого мальчика, подавившегося костью. Когда ребёнок пришёл в себя, заплаканная жена «истинного арийца» поцеловала руку пленному русскому и встала перед ним на колени. После этого Синякову был назначен дополнительный паёк, а также стали положены некоторые льготы, типа свободного передвижения по территории концлагеря, огороженного тремя рядами сетки с железной проволокой. Врач же частью своего усиленного пайка с первого дня делился с ранеными: обменивал сало на хлеб и картошку, которой можно было накормить большее число заключённых.

В музее истории медицины есть стенд, посвящённый Синякову. Власти города, где герой работал после войны, решили увековечить память Георгия Синякова. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

А потом Георгий возглавил подпольный комитет. Врач помогал организовывать побеги из Кюстрина. Он распространял листовки, где рассказывалось об успехах Советской армии, поднимал дух советских пленных: уже тогда доктор предполагал, что это — тоже один из методов лечения. Синяков изобрёл такие лекарства, которые на самом деле отлично затягивали раны больным, но с виду эти ранения выглядели свежими. Именно такую мазь Георгий использовал, когда фашисты подбили легендарную Анна Егорову. Гитлеровцы ждали, когда отважная лётчица поправится, чтобы устроить показательную смерть, а она всё «угасала и угасала». На самом деле несколько восхищающихся смелостью Анны пленных, и в их числе Синяков, помогали девушке, как могли. Поляк-портной сшил ей из оборванной робы юбку, кто-то собирал по каплям рыбий жир, Синяков лечил, делая вид, что ей лекарства не помогают. Потом Анна поправилась и при помощи Синякова бежала из концлагеря. Советские солдаты, слышавшие о смерти легендарной лётчицы, едва поверили в её чудесное воскрешение.

Родственники героя отдали в музей и награды, и письма, и грамоты, и удостоверения Георгия Фёдоровича. Фото: АиФ/ Надежда Уварова Способы спасения солдат были разными, но чаще всего Георгий стал использовать имитацию смерти. К счастью, никому из гитлеровцев не пришло в голову подумать, почему большинство раненых заключённых, которым удавались побеги, прошли перед этим лечение у «русского доктора». Георгий Фёдорович научил больных имитировать собственную смерть. Громко констатировав фашистам, что очередной солдат умер, Георгий знал, что жизнь ещё одного советского человека спасена. «Труп» вывозили с другими действительно умершими, сбрасывали в ров неподалёку от Кюстрина, а когда фашисты уезжали, пленный «воскресал», чтобы пробраться к своим.

Спасенные лётчики

Когда фашистам удавалось привезти в лагерь пленных лётчиков, они были особенно рады. Их гитлеровцы боялись и ненавидели особенно. В один из дней в Кюстрин пригнали сразу десять советских лётчиков. Георгию Фёдоровичу удалось спасти всех. Здесь помог его излюбленный приём с «умершим» пленным. Позже, когда о подвиге «русского доктора» рассказала Анна Егорова, живые лётчики-легенды нашли Георгия Синякова, пригласили в Москву. Туда же на самую душевную на свете встречу прибыли сотни других спасённых им бывших узников Кюстрина, которым удалось выжить, благодаря умнейшему и отважному Синякову. Врача боготворили, благодарили, обнимали, звали в гости, возили по памятникам, а ещё с ним плакали и вспоминали тюремный ад.

Илья Эренбург, как и сотни других советских военнопленных, погиб бы, если бы не старания «русского доктора». Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Чтобы спасти восемнадцатилетнего пленного советского солдата еврейского происхождения по имени Илья Эренбург, Георгию Фёдоровичу пришлось усовершенствовать свой приём с воскрешением. Надсмотрщики спрашивали Синякова, кивая на Эренбурга: «Юде?». «Нет, русский», — уверенно и чётко отвечал врач. Он знал, что с такой фамилией у Ильи нет ни единого шанса на спасение. Доктор, спрятав документы Эренбурга, так же, как прятал награды лётчицы Егоровой, придумал раненому молодому парню фамилию Белоусов. Понимая, что смерть идущего на поправку «юде» может вызвать вопросы у надсмотрщиков, месяц доктор думал, как быть. Он решил имитировать внезапное ухудшение здоровья Ильи, перевёл его в инфекционное отделение, куда фашисты боялись нос совать. Парень «умер» здесь. Илья Эренбург «воскрес», перешёл линию фронта и закончил войну офицером в Берлине.

Ровно через год после окончания войны доктор отыскал молодого человека. Чудом сохранилась фотокарточка Ильи Эренбурга, которую он прислал «русскому доктору», с надписью на обороте, что Синяков спас его в самые трудные дни жизни и заменил ему отца.

Ровно через год после войны спасённый Синяковым Илья Эренбург прислал фотокарточку с благодарностями. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Без единого выстрела

Последний подвиг в лагере «русский доктор» совершил уже перед тем, как русские танки освободили Кюстрин. Тех заключённых, что были покрепче, гитлеровцы закинули в эшелоны, а остальных решили расстрелять в лагере. На смерть были обречены три тысячи пленных. Случайно об этом узнал Синяков. Ему говорили, не бойтесь, доктор, вас не расстреляют. Но Георгий не мог оставить своих раненых, которых он прооперировал тысячи, и, как в начале войны, в боях под Киевом, не бросил их, а решился на немыслимо отважный шаг. Он уговорил переводчика пойти к фашистскому начальству и стал просить гитлеровцев пощадить измученных пленников, не брать ещё один грех на душу. Переводчик с трясущимися от страха руками передал слова Синякова фашистам. Они ушли из лагеря без единого выстрела. И тут же в Кюстрин вошла танковая группа майора Ильина.

Оказавшись среди своих, доктор продолжил оперировать. Известно, что за первые сутки он спас семьдесят раненых танкистов. В 1945-м Георгий Синяков расписался на рейхстаге.

Синяков умел «воскрешать» из мёртвых. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Кружка пива за победу

Приёмный сын Георгия Фёдоровича, Сергей Мирющенко , позже рассказывал такой любопытный случай. Как врач, Синяков никогда не любил пиво. Но однажды в лагере стал свидетелем спора другого пленного советского доктора с фашистским унтером. Отважный доктор говорил фашисту, что ещё увидится с ним в Германии, в Берлине, и выпьет кружку пива за победу советского народа. Унтер в лицо смеялся: мы наступаем, берём советские города, вы гибнете тысячами, о какой победе ты говоришь? Синяков не знал, что стало с тем пленным русским, потому решил в память о нём и о всех несломленных солдатах зайти в мае 1945-го в какой-то берлинский кабачок и пропустить кружку пенного напитка за победу.

После войны Георгий Фёдорович переехал в Челябинск. Он работал заведующим хирургическим отделением медсанчасти легендарного ЧТЗ, преподавал в мединституте. О войне не говорил. Студенты вспоминали, что Георгий Фёдорович был очень добрым, подчёркнуто вежливым, интересным и спокойным человеком. Многие и не предполагали, что он был на войне, а про концлагерь и вовсе не думали.

Портрет Синякова кисти его коллеги, врача-хирурга Устюжанина. Фото: АиФ/ Надежда Уварова

Говорили, что Синякова после интервью Егоровой пытались выдвинуть на награды, но «пленное прошлое» не ценилось в послевоенные времена. Тысячи спасённых Георгием Фёдоровичем говорили, что он был действительно врачом с большой буквы, настоящим «Русским Доктором». Известно, что свой день рождения Синяков отмечал в день окончания Воронежского университета, считая, что родился тогда, когда получил диплом врача.

До сих пор подвиг русского доктора был забыт. Он не имел в своей жизни громких званий, не был удостоен больших наград. Только сейчас, в канун 70-летия Великой Победы, общественность Южного Урала вспомнила о героическом хирурге, чей стенд открыт в музее медицины челябинской больницы. Власти Южного Урала планируют увековечить память легендарного земляка, назвать его именем улицу или учредить премию студентам-медикам имени Георгия Синякова.

Уникальный случай коллективного спасения евреев произошел в голландской деревне Ньюланде. В 1942 и 1943 годах обитатели деревни постановили, что каждый хозяин обязан укрыть еврейскую семью или хотя бы одного еврея. Поскольку все жители деревни стали участниками «коллективного преступления», была сведена к минимуму опасность доноса. Все взрослые жители Ньюланде - 117 человек - удостоены почетного звания Праведник народов мира.

>>>
Среди руководителей операции по спасению евреев были Йоханнес Пост и Арнольд Дауэс. Дауэса, сына пастора, завербовал в подполье Йоханнес Пост, фермер и член местного совета. Пост никогда особенно не интересовался евреями либо иудаизмом, но после введения антисемитских мер, изо всех сил отдался борьбе за спасение скрывающихся евреев. Со временем координировать всю работу стал Дауэс. Подполье посылало к нему евреев, получивших приказ явиться в лагерь Вестерборк. Он сразу же начинал искать семьи, готовые укрыть евреев. Кроме того, Дауэс снабжал беженцев продуктами питания, новыми документами, оказывал им материальную помощь.

Дерево в честь Арнольда Дауэса посажено в самом начале Аллеи Праведников народов мира, прямо у входа в Музей истории Катастрофы. 18 июня 1988 года на территории Мемориала Яд Вашем, по дороге к Долине разрушенных общин и Саду Праведников, был воздвигнут памятник в честь мужественных жителей деревни Ньюланде.

Памятник жителям деревни Ле Шамбон-сюр-Линьон (Le Chambon-sur-Lignon)

Ле-Шамбон-сюр-Линьон - протестантская деревня в округе От-Луар (Haute-Loire) на юге Франции. Во время Второй Мировой войны она стала пристанищем для евреев, спасавшихся от нацистов и французских коллаборационистов.
Жители Ле-Шамбон прятали евреев в своих домах, снабжали их фальшивыми удостоверениями личности и продуктовыми карточками, а также помогали благополучно перейти границу в нейтральную Швейцарию. Протестанты, в прошлом преследуемое меньшинство в католической Франции, они испытывали сочувствие к евреям, соблюдающим заповеди Ветхого Завета. А призыв и пример их пастора Андрэ Трокмé и его жены Магды, еще больше убедили их в том, что помочь попавшим в беду «соседям» - их обязанность.

После войны жители Ле-Шамбон отказывались считать свое поведение геройством. «Все было очень просто, - вспоминали они через много лет после окончания войны. - Мы не должны задавать себе таких вопросов. Это обычный человеческий поступок...». После облавы и депортации парижских евреев в июле 1942-го пастор Трокме прочел проповедь: «Христианская церковь на коленях должна умолять Господа о прощении за свою недееспособность и трусость».

Американские друзья (квакеры) и другие протестантские организации помогали жителям деревни создавать приеты для детей, чьи родители были депортированы. Директором одного из таких домов стал Даниэль Трокме, двоюродный брат пастора Андрэ Трокме. В июне 1943-го Даниэль и «его» дети были арестованы и депортированы на восток. Даниэль Трокме погиб в лагере смерти Майданек.

Пастора Андрэ Трокме и его супругу Магду, а также Даниэля Трокме Яд Вашем удостоил звания Праведник народов мира. Дерево, посаженное в честь Андрэ и Магды, находится в начале Аллеи Праведников, у входа в Музей истории Катастрофы; на Аллее Праведников есть и дерево в честь Даниэля Трокме. Кроме них, званием Праведника отмечены около 40 жителей деревни Ле-Шамбон-сюр-Линьон. Небольшой садик с памятной табличкой находится по дороге к Долине погибших общин и Саду Праведников.

Спасение датских евреев в октябре 1943-го - история уникальная. В первые годы немецкой оккупации положение датских евреев сильно не изменилось. Однако осенью 1943 года, после того, как число забастовок и антинемецких диверсий резко возросло, полномочный представитель Германии в Дании подготовил депортацию 7 800 датских евреев. Слухи о планируемой облаве дошли до подполья, которое решило предупредить евреев и вывезти их в укрытия и рыбацкие гавани, чтобы в дальнейшем переправить в Швецию. Широкая поддержка населения, а также территориальная близость Швеции позволили подполью в течение 3-х недель, в октябре 1943-го, переправить 7 200 евреев и около 700 их нееврейских родственников. 500 евреев, в основном пожилые и больные люди, были арестованы и депортированы в концлагерь Терезиенштадт.

Для операции, проведенной датским подпольем по спасению евреев, характерна необычно широкая поддержка всех слоев датского общества - интеллигенции, рыбаков, священнослужителей, полицейских, врачей, рабочих. Это явилось протестом датчан против нацистской Германии в поддержку демократии и гуманизма.

Чтобы отметить исключительность операции по спасению евреев, которая стала возможной благодаря общим усилиям, на Аллее Праведников посажено дерево в честь участников датского подполья. Члены подполья не захотели, чтобы Яд Вашем отметил имя каждого из них по отдельности; и все же несколько датчан, особенно отличившихся в спасении евреев, были персонально удостоены звания Праведник народов мира.

В начале 1941-го голландское пронацистское движение спровоцировало несколько акций в еврейских кварталах Амстердама, приведших к погромам, после чего в феврале 1941 года последовали аресты и насильственная депортация нескольких сотен евреев в концлагеря Бухенвальд и Маутхаузен. События эти ужаснули жителей Амстердама. 25 февраля 1941 года активисты Коммунистической партии Нидерландов объявили забастовку и в своем манифесте потребовали расширения социальных льгот и освобождения еврейских заключенных. Забастовку, получившую название Февральской стачки, поддержали все слои населения, независимо от их отношения к коммунистическим идеалам. Было остановлено движение всех видов транспорта, работа крупных предприятий и сферы обслуживания. На следующий день забастовка охватила и окрестные города. Хотя размах стачки явился неожиданностью для нацистов, она была жестоко подавлена уже на третий день. Жесткие меры пресечения тяжело ударили по организаторам движения сопротивления в Голландии. После забастовки немцы ужесточили политику репрессий против евреев.

Февральская стачка была уникальным, беспримерным случаем массового сопротивления в оккупированной нацистами стране в защиту евреев. Мемориальное дерево в честь участников амстердамской забастовки было посажено на горе Памяти во время визита мэра Амстердама в Иерусалим.

Совет помощи евреям Жегота действовал с декабря 1942 года до освобождения Польши. Поначалу это был временный комитет, созданный по инициативе писательницы по имени Зофья Коссак-Щуцка и состоял из католиков-демократов. В сентябре 1942 года, возмущенная депортацией евреев Варшавы, Коссак-Щуцка опубликовала прокламацию - протест против убийства евреев. В декабре 1942-го временный комитет превратился в постоянный. Ко времени его основания многие польские евреи уже были уничтожены, но активисты организации, подвергая себя огромному риску, смогли спасти несколько сотен евреев, в особенности детей.

В деятельности Жеготы участвовали как евреи, так и неевреи, представители разных политических течений, объединяла которых общая борьба против преступлений нацистской Германии в Польше. Члены организации печатали фальшивые документы, находили места укрытия и снабжали евреев продуктами и медикаментами. Для тысяч еврейских детей были найдены приюты в семьях, монастырях и детских домах.

Совет помощи евреям Жегота, созданный Польским правительством в изгнании и еврейскими организациями, действовал в условиях постоянной нехватки средств. Несмотря на это и постоянные аресты членов организации, Жегота смогла просуществовать довольно долго и во многом помогла евреям.

На Аллее Праведников в честь этой уникальной организации посажено мемориальное дерево. Некоторые члены Жеготы (Ирена Сендлер, Владислав Бартошевски, Зофья Коссак-Щуцка и другие) удостоены звания Праведник народов мира.

Это история успешного лондонского маклера Николаса Уинтона, который организовал спасение 699 еврейских детей с территории Чехии. Все началось в 1938 году, когда Николас собрался отдохнуть на лыжах в Швейцарии. Незадолго до отъезда с ним связался его друг Мартин Блэйк, находившийся в тот момент в Праге.

– Вместо Швейцарии, приезжай ко мне в Прагу. – Взволновано произнес Мартин. – Лыжи можешь не брать. Остальное объясню на месте.

Но объяснений не потребовалось. Прибыв в Чехию, Николас увидел огромную массу беженцев, которые прибыли из захваченной гитлеровскими войсками Судетской области. В основном это были евреи, на которых нацисты уже объявили охоту.

Родители Уинтона сами были немецкими евреями, поэтому Николас понимал этих людей лучше, чем кто-либо. Его сердце бешено забилось – Уинтон принял решение спасти как можно больше еврейских детей от ужасной смерти, которую обещали им фашистские захватчики.

Пытливый ум биржевого маклера подсказал Николасу, что действовать следует очень быстро. Опираясь на помощь лишь нескольких друзей и родственников, Уинтон принялся разрабатывать планы по спасению. Ирония состояла в том, что Уинтону и его коллегам приходилось рассчитывать только на свои силы – британским ведомствам не было дела до помощи еврейским беженцам. Великобритания в то время замерла от ужаса перед немецкой военной машиной, не до конца понимая всю глубину приближающейся пропасти.

Да, существовал Британский комитет по делам беженцев из Чехословакии, но он сконцентрировался на помощи инвалидам и старикам – остальные категории людей были чиновникам этого ведомства безразличны.

Николас же придумал гениальную и простую схему – он решил вывезти детей из Праги под видом сирот, которых желали принять у себя семьи в Англии.

Понимая, что ждет их и их детей с приходом Гитлера, еврейские беженцы молили Николаса чуть ли на коленях, спасти их ребенка первым. Они отказывались от детей, чтобы те могли уехать в Англию – в то страшное время родители безропотно меняли свою жизнь на жизнь своего ребенка.

Уинтон и его единомышленники сформировали так называемый «Британский комитет по делам беженцев из Чехословакии. Детское отделение». Николас все свое состояние пустил на взятки местным немецким чиновникам, на подделку документов, на транспортные расходы, связанные с перевозкой детей из Чехословакии в Англию кружным путем через Голландию и Северное море.

В этом деле Николасу крупно повезло, один из гестаповских чиновников по имени Карл Бемельбург, то ли сильно любил деньги, то ли не разделял ненависти к еврейскому народу – как бы то ни было, благодаря ему, у Николаса не было проблем с вывозом детей поездами из Чехословакии. Карл на все закрывал глаза.

Всего Уинтону удалось организовать 7 поездов, на которых спаслось 699 детей. Был еще 8-ой поезд, однако, судьба его оказалось очень печальной. Обливающиеся слезами дети уже погрузились в состав, оставив на платформе рыдающих родителей, но в этот момент Гитлер атаковал Польшу, граница оказалось закрытой, и поезд никуда не уехал.

Сегодня детям, которых спас Николас по 70-80 лет. Они называют себя «Детьми Уинтона» и обещают помнить своего спасителя до конца своих дней.

Сам сэр Николас Уинтон, умер в 106 лет собственной смертью. За великий геройский поступок он был отмечен наградами Израиля, Чехии и Англии. Из спасенных Николасом детей выросли такие люди, как: режиссер Карел Рейш «(«Женщина французского лейтенанта», «Айседора»), американский физик-теоретик, нобелевский лауреат Вальтер Кон, американский астроном, нобелевский лауреат Арно Пензиас и многие другие…

Когда сэра Николаса спросили, что толкнуло его на столь благородный подвиг, он ответил:

«Кому-то нет дела до того, что дети в смертельной опасности и их нужно немедленно спасать, кому-то есть. Что делать, если ты просто должен их спасти - больше просто некому».

Никто сегодня не скажет, сколько их было – официальные подсчеты детей, которые родились за годы Великой Отечественной войны на территории Советского Союза от инородцев-захватчиков, у нас не велись (во всяком случае, подтвержденных данных на этот счет нет). Называется цифра до 100 тысяч человек – но это всего лишь предположения западных историков.

Ясно одно: никогда специально, с ведома соответствующих советских органов, таких детей-полукровок или, как их еще называли, «немчиков», у нас отдельно публично не третировали.

«Истинные арийцы» не сдерживались

Как мы помним из истории III рейха, Гитлер до маниакальности был одержим теорией чистоты арийской расы. Исходя из этого постулата, ни один чистокровный немец не должен был вступать в связь с представительницей иной народности.
Гитлеровские оккупанты в захваченных ими странах сплошь и рядом нарушали этот запрет. Не стал исключением и СССР. Немецкое командование вынуждено было реагировать. Поначалу устрашением.

Уже в июне 1942 года солдатам вермахта в оккупированных районах СССР раздали «Памятку о поведении немецкого солдата». Там, в частности, было такое предупреждение: «Требуется срочно ограничить контакты солдат с женской половиной гражданского населения – ввиду угрозы причинения вреда чистоте германской расы».

Это не помогло. Менее чем через год, в марте 1943-го, был выпущен еще один документ, касающийся половых отношений гитлеровцев и советских женщин. Согласно постановления коменданта Орла генерала-майора Адольфа Гамана (повешен в декабре 1945 года в Брянске): «… родив ребенка от немецкого солдата, русская мать имеет право на алименты». Таким орловчанкам полагалось по 30 марок в месяц.

Поголовно изъять и упечь в детдома

О том, как советские власти относились во время войны к женщинам, рожавшим от гитлеровцев и к самим «немчикам», мы сегодня можем узнать из сохранившихся немецких документов той поры.

Цитата из доклада абвера (немецкая военная разведка), составленного после кратковременного занятия Харькова советской армией в 1942 году; согласно этому свидетельству, войска НКВД расстреляли в городе 4 тысячи жителей: «…Среди них много девушек, друживших с немецкими солдатами, и особенно тех, которые были беременны. Достаточно было трех свидетелей, чтобы их ликвидировать…».
Историки нашли в архивах письмо замнаркома иностранных дел Ивана Майского, направленное Сталину и касающееся решения судьбы детей, рожденных советским женщинами от оккупантов. Академик считал, что нужно «… поголовно изъять всех этих «немчат», переменить им имена и разослать в детские дома».

Неизвестна реакция генералиссимуса на это письмо. Из истории только ясно, что тысячи жителей советских оккупированных территорий после окончания Великой Отечественной войны подверглись разного рода репрессиям – по различным поводам. Но никогда женщины, сожительствовавшие с оккупантами и родившиеся в результате этих связей дети, публично не выделялись в отдельную категорию «предателей» и показательно не предавались остракизму.

Опыты над «нацистской икрой»

Чтобы понять, как в СССР официально относились к «немчикам» и их матерям, необходимо сравнить это отношение с аналогичным опытом других стран, некогда оккупированных фашистской Германией.

Во Франции, которая практически без боя сдалась гитлеровцам, более 18 тысяч «горизонтальных коллаборационисток» были на год отправлены в тюрьмы, их стригли наголо и демонстративно водили по улицам городов, как скот. Это был год так называемого «национального стыда». В Интернете много фотодокументов, подтверждающих эти факты.

Нидерланды в 1940-м году после нападения Германии капитулировали спустя 5 дней. В мае 1945 года во время уличных самосудов там были убиты около 500 «девушек для фрицев».

В Норвегии от связи местных женщин с гитлеровскими оккупантами родилось боле 10 тысяч детей. По официальным данным, 5 000 женщин, родивших детей от немцев, приговорили к полутора годам принудительных работ, а 90 процентов «немецких ублюдков» или «нацистской икры» были объявлены умственно неполноценными и отправлены в дома для душевнобольных, где их держали до 1960-х годов. Точно известно, что этих «недочеловеков» использовали для испытания медицинских препаратов. Только 11 лет назад парламентом Норвегии были принесены официальные извинения этим невинным жертвам войны, а комитет по юстиции утвердил им компенсацию за пережитое в размере 3 000 евро – тем, кто еще остался в живых.