Кровавое воскресенье: провокатор поп гапон. урок истории. Жизнь и смерть попа гапона, посеявшего бурю

Биография

Деятельность Гапона и его популярность в рабочей среде привлекли внимание как министра внутренних дел В. К. Плеве и начальника московского охранного отделения жандармского полковника С. В. Зубатова , так и антиправительственных группировок.

Петиция Гапона (к событиям 9 января 1905 года)

Государь! Мы рабочие и жители города С.-Петербурга, разных сословий, наши жены, дети и беспомощные старцы-родители пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Мы и терпели, но нас толкают все дальше и дальше в омут нищеты, бесправия и невежества; нас душат деспотизм и произвол, мы задыхаемся. Нет больше сил, государь! Настал предел терпению. Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук.

И вот мы бросили работу и заявили нашим хозяевам, что не начнем работать, пока они не исполнят наших требований. Мы немного просили, - мы желали только того, без чего не жизнь, а каторга, вечная мука. Первая наша просьба была, чтобы наши хозяева вместе с нами обсудили наши нужды. Но и в этом нам отказали. Нам отказали в праве говорить о наших нуждах, находя, что такого права за нами не признает закон. Незаконными также оказались наши просьбы: уменьшить число рабочих часов до 8-ми в день; устанавливать цену на нашу работу вместе с нами и с нашего согласия, рассматривать наши недоразумения с низшей администрацией заводов; увеличить чернорабочим и женщинам плату за их труд до одного рубля в день, отменить сверхурочные работы, лечить нас внимательно и без оскорблений, устроить мастерские так, чтобы в них можно было работать, а не находить там смерть от страшных сквозняков, дождя и снега, копоти и дыма.

Все оказалось, по мнению наших хозяев и фабрично-заводской администрации, противозаконно, всякая наша просьба - преступление, а наше желание улучшить наше положение - дерзость, оскорбительная для них.

Государь, нас здесь многие тысячи и всё это люди только по виду, только по наружности, в действительности же за нами, равно как и за всем русским народом, не признают ни одного человеческого права, даже говорить, думать, собираться, обсуждать наши нужды, принимать меры к улучшению нашего положения. Нас поработили, и поработили под покровительством твоих чиновников, с их помощью, при их содействии.

Всякого из нас, кто осмелится поднять голос в защиту интересов рабочего класса и народа, бросают в тюрьму, отправляют в ссылку. Карают как за преступление, за доброе сердце, за отзывчивую душу. Пожалеть забитого, бесправного, измученного человека - значит, совершить тяжкое преступление. Весь народ, рабочий и крестьяне, отданы на произвол чиновничьего правительства, состоящего из казнокрадов и грабителей, не только совершенно не заботящихся об интересах народа, но попирающих эти интересы. Чиновничье правительство довело страну до полного разорения, навлекло на нее позорную войну и все дальше и дальше ведет Россию к гибели. Мы, рабочие и народ, не имеем никакого голоса в расходовании взимаемых с нас огромных поборов. Мы даже не знаем, куда и на что деньги, собираемые с обнищавшего народа, уходят. Народ лишен возможности выражать свои желания, требования, участвовать в установлении налогов и расходовании их. Рабочие лишены возможности организоваться в союзы для защиты своих интересов.

Государь! Разве это согласно с божескими законами, милостью которых ты царствуешь? И разве можно жить при таких законах? Не лучше ли умереть, умереть всем нам, трудящимся людям всей России? Пусть живут и наслаждаются капиталисты-эксплуататоры рабочего класса и чиновники-казнокрады, грабители русского народа. Вот что стоит перед нами, государь, и это-то нас и собрало к стенам твоего дворца. Тут мы ищем последнего спасения. Не откажи в помощи твоему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества, дай ему возможность самому вершить свою судьбу, сбрось с него невыносимый гнет чиновников. Разрушь стену между тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с тобой. Ведь ты поставлен на счастье народу, а это счастье чиновники вырывают у нас из рук, к нам оно не доходит, мы получаем только горе и унижение. Взгляни без гнева внимательно на наши просьбы, они направлены не ко злу, а к добру, как для нас, так и для тебя, государь. Не дерзость в нас говорит, а сознание необходимости выхода из невыносимого для всех положения. Россия слишком велика, нужды ее слишком многообразны и многочисленны, чтобы одни чиновники могли управлять ею. Необходимо (народное) представительство, необходимо, чтобы сам народ помогал и управлял собой. Ведь ему только известны истинные его нужды. Не отталкивай же его помощи, прими её, повели немедленно, сейчас призвать представителей земли русской от всех классов, от всех сословий, представителей и от рабочих. Пусть тут будет и капиталист, и рабочий, и чиновник, и священник, и доктор, и учитель, - пусть все, кто бы они ни были, изберут своих представителей. Пусть каждый будет равен и свободен в праве избрания, и для этого повели, чтобы выборы в Учредительное собрание происходили при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов.

Это самая главная наша просьба, в ней и на ней зиждется все; это главный и единственный пластырь для наших ран, без которого эти раны сильно будут сочиться и быстро двигать нас к смерти.

Но одна мера все же не может залечить всех наших ран. Необходимы еще и другие, и мы прямо и открыто, как отцу, говорим тебе, государь, о них от лица всего трудящегося класса России.

Необходимы:

I. Меры против невежества и бесправия русского народа.

Немедленное освобождение и возвращение всех пострадавших за политические и религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки.
Немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собрания, свободы совести в деле религии.
Общее и обязательное народное образование на государственный счет.
Ответственность министров перед народом и гарантии законности правления.
Равенство перед законом всех без исключения.
Отделение церкви от государства.

II. Меры против нищеты народной.

Отмена косвенных налогов и замена их прямым прогрессивным подоходным налогом.
Отмена выкупных платежей, дешевый кредит и передача земли народу.
Исполнение заказов военного и морского ведомств должно быть в России, а не за границей.
Прекращение войны по воле народа.

III. Меры против гнета капитала над трудом.

Отмена института фабричных инспекторов.
Учреждение при заводах и фабриках постоянных комиссий выборных рабочих, которые совместно с администрацией разбирали бы все претензии отдельных рабочих. Увольнение рабочего не может состояться иначе, как с постановления этой комиссии.
Свобода потребительско-производственных и профессиональных союзов - немедленно.
8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ.
Свобода борьбы труда с капиталом - немедленно.
Нормальная рабочая плата - немедленно.
Непременное участие представителей рабочих классов в выработке законопроекта о государственном страховании рабочих - немедленно.

Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе. Лишь при удовлетворении их возможно освобождение нашей родины от рабства и нищеты, возможно ее процветание, возможно рабочим организоваться для защиты своих интересов от эксплуатации капиталистов и грабящего и душащего народ чиновничьего правительства. Повели и поклянись исполнить их и ты сделаешь Россию и счастливой, и славной, а имя твое запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не поверишь, не отзовешься на нашу мольбу - мы умрем здесь, на этой площади, перед твоим дворцом. Нам некуда дальше идти и незачем. У нас только два пути: или к свободе и счастью, или в могилу… Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России. Нам не жаль этой жертвы, мы охотно приносим ее!

Примечания

Литература

Ксенофонтов И. Н. Георгий Гапон: вымысел и правда. М.: РОССПЭН, 1996. - 320 c. ISBN 5-86004-053-9
Савинков Б. В. Воспоминания террориста. Издательство: Захаров. 2002.

Ссылки

С.Тютюкин, В.Шелохаев. Кровавое воскресенье. Альманах «Восток», № 12, декабрь 2004.
Петиция рабочих и жителей Петербурга для подачи Николаю II
Св. прав. Иоанн Кронштадтский и Георгий Гапон: к 100-летию первой русской революции

Wikimedia Foundation . 2010 .

ИЗ СВЯЩЕННИКОВ В РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ?

О Кровавом воскресенье, которое произошло в Петербурге 9 января 1905 года, многое известно еще из школьной программы. Георгий Гапон - очень популярный в ту пору деятель, создатель авторитетной организации под названием Собрание русских фабрично-заводских рабочих Петербурга - стал инициатором трагически закончившегося шествия к царю. Священник, который был во главе одной из рабочих колонн, получил ранение возле Нарвской заставы. Из-под огня его вытащил Петр Рутенберг , который спустя год с небольшим, вероятно, участвовал в его убийстве.

После 9 января в сознании Гапона произошел перелом. Если до этого дня он верил в царя, то теперь под влиянием случившегося в столице расстрела написал листовку с призывом к немедленному восстанию. Он сделал это в квартире знаменитого писателя Максима Горького , который очень тепло встретил батюшку.

Вскоре Рутенберг отправил Гапона в имение людей, сочувствовавших революционерам. Там отец Георгий должен был дожидаться, когда его перебросят за рубеж. Однако по дороге священник разминулся с проводниками, и ему пришлось переходить границу самостоятельно. Вблизи городка Таураге в него стрелял пограничник, но Гапон ушел невредимым.

ГЕРОЙ ЗАПАДНОЙ ПРЕССЫ

Георгий Гапон был популярен среди осевших в Западной Европе российских революционеров всех мастей. Даже Владимир Ленин , который не испытывал почтения к религии, перед встречей с ним сильно волновался. Выступая затем на III съезде РСДРП, Ленин охарактеризовал Гапона как «человека, безусловно, преданного революции, инициативного и умного, хотя, к сожалению, без выдержанного революционного миросозерцания».

Но отец Георгий имел успех не только в революционной среде. О нем стала писать и западная пресса. Батюшка отлично смотрелся в роли преданного народу героя: красивый, обаятельный мужчина, да и говорит хорошо.

Известность приносила деньги: журналисты неплохо платили за интервью. И у служителя культа, выражаясь современным языком, поехала крыша. В Петербурге Георгий Аполлонович был скромен в быту, но за границей почувствовал вкус красивой жизни. Священник отметился рядом романов со светскими львицами, стал наведываться в Монте -Карло.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ НЕВЕЖДА

Гапон, пока фартило, ринулся в политику. Но служитель культа оказался абсолютно невежественным. Он совершенно не разбирался в сути идеологических разногласий между оппозиционными силами.

Священник решил объединить всех эмигрантов, причем не только революционеров, но и либералов. Понятное дело, вокруг себя: он всегда был достаточно честолюбивым. 24 апреля 1905 года Георгий Аполлонович созвал в Женеве конференцию, на которую съехались представители одиннадцати партий. На ней приняли решение о создании общего комитета, в задачу которого входило «революционное воспитание масс». Гапона включили в состав.

Однако вскоре авторитет отца Георгия в революционной среде стал стремительно падать. Достаточно образованных по тем временам лидеров левых партий раздражала политическая безграмотность батюшки, его чрезмерное стремление к лидерству. Да и общаться с простыми рабочими священнику было гораздо проще, нежели с «высокоумными интеллигентами».

ТРОЙНАЯ ИГРА

И тогда Гапон написал письмо председателю Совета министров Сергею Витте, параллельно вступив в контакт с департаментом полиции. Суть его предложений заключалась в следующем: разрешить деятельность фактически разогнанного после 9 января Собрания русских фабрично-заводских рабочих и использовать батюшку в качестве информатора. Властей эта инициатива заинтересовала. Во многом потому, что собрание могло стать противовесом нарождающимся профсоюзам, где имели влияние левые партии.

После Манифеста 17 октября 1905 года отец Георгий вернулся в Россию и стал вести даже не двойную, а тройную игру. Перед властями выступал как «умиротворитель рабочих». Перед революционерами позиционировал себя как радикал, который вынужден скрывать свои истинные намерения. В пролетарской среде хотел быть своим в доску. Однако и те, и другие, и третьи чувствовали неискренность батюшки, теряли к нему доверие.

С появлением Манифеста пресса получила некоторую свободу, и журналисты начали выкапывать неприятные для Георгия Аполлоновича факты. В частности выяснилось, что батюшка запускал руку в карман Собрания.

И тут Гапон решился на неординарный шаг. Священник заявил Департаменту полиции, что его старый знакомый эсер Петр Рутенберг готов за «адекватную сумму» сдать полиции боевую организацию этой партии. Отметим, что тот не мог этого сделать даже при всем желании: он не имел никакого отношения к боевикам. Получив согласие властей, отец Георгий сделал соответствующее предложение Рутенбергу.

ПОВЕСИЛИ СТОРОННИКИ?

Обстоятельства гибели священника до сих пор окутаны тайной. Хотя полиция и возбудило уголовное дело, обвинение в убийстве никому не предъявили. Итак, 28 марта 1906 года Гапон выехал из Петербурга по Финляндской железной дороге и не вернулся обратно. По сведениям рабочих, он следовал на деловую встречу с представителем партии эсеров. В середине апреля в газетах появилась информация, что священник задушен веревкой и его труп висит на одной из пустующих дач под Петербургом. Вскоре эти сообщения подтвердили официально.

Некоторые подробности стали известны из публикаций в российской и зарубежной прессе, а также из мемуарной литературы. 28 марта 1906 года Рутенберг назначил Гапону встречу в Озерках. Якобы для достижения окончательной договоренности. Во время беседы в соседней комнате находись двое приглашенных Рутенбергом рабочих. Это были сторонники Гапона, если можно так выразиться, участники Кровавого воскресенья. Поняв, каким нечистоплотным человеком был их кумир, пролетарии без долгих разговоров повесили батюшку.

Было это запланированное убийство или рабочие действовали под влиянием эмоций, так и осталось загадкой.

КСТАТИ

Незадолго до гибели Георгий Гапон обещал обнародовать документы, касающиеся его отношений с Сергеем Витте. «Когда они станут достоянием общественности, многим не поздоровится», - уверял священник. Он договорился с адвокатом, что в случае его смерти тот опубликует эти материалы.

После убийства Гапона юрист выехал в Европу, чтобы предать информацию огласке в зарубежной прессе. Но по дороге он внезапно скончался от желудочных болей, при этом документы бесследно исчезли.

ИНТЕРЕСНЫЙ ФАКТ

Весной 1906 года Петр Рутенберг тоже отправился за границу. Возможно, скрывался от следствия. Он вернулся в Петроград после Февральской революции, стал одним из руководителей городской Думы. 24 октября 1917 года защищал Временное правительство. Его арестовали и посадили в Петропавловскую крепость. Через несколько месяцев большевики освободили Рутенберга.

Он эмигрировал из советской России, перебрался в Палестину , где наряду с политикой занимался электрификацией. Был знаком с Уинстоном Черчиллем и Бенито Муссолини . Создал Палестинскую электрическую компанию. Имя Рутенберга носит электростанция вблизи Ашкелона.

Священник Георгий Гапон вошел в историю как участник Кровавого воскресенья. Его несправедливо считают провокатором и тайным агентом полиции.

Двойная игра

Современники знали Георгия Гапона как страстного, непоколебимого революционера, лидера организации «Собрания русских фабрично-заводских рабочих». Согласно историку Феликсу Лурье, "поп Гапон" вел двойную игру: он усыплял бдительность полиции, уверяя ее высшие чины в том, что в «Собрании» нет места революционным идеям, а сам в это время подстрекал рабочих объявить всеобщую забастовку. Благодаря своим связям с полицией, Гапон получил ярлык «провокатор», с которым и вошел в историю. Говорят, Гапон специально вывел народ на Нарвскую заставу, чтобы полиция жестоко подавило восстание.

Действительно, "мирное шествие с хоругвями", организованное Георгием Гапоном, вызывало много вопросов у историков. На что рассчитывали организаторы демонстрации, когда заранее было известно о намерении царя отвергнуть петицию и жестко пресечь беспорядки? Суть «обращения» дошла до Николая II еще 7 января через министра юстиции Муравьева. А уже на следующий день государь приказал арестовать авторов петиции.

Чего же добивался Гапон, когда вел толпу людей на верную смерть? Так ли был важен для него рабочий вопрос или были цели повыше? Вполне возможно, он рассчитывал, что расстрел мирного шествия вызовет народное восстание, во главе которого встанет именно он – Георгий Гапон. Об этом свидетельствуют воспоминания другого революционера Владимира Поссе, который как-то спросил у священника, что бы тот сделал, если бы царь принял петицию. Гапон ответил:

«Я упал бы перед ним на колени и убедил его при мне же написать указ об амнистии всех политических. Мы бы вышли с царём на балкон, я прочёл бы народу указ. Всеобщее ликование. С этого момента я - первый советник царя и фактический правитель России. Ну, а если бы царь не согласился? - Тогда было бы то же, что и при отказе принять делегацию. Всеобщее восстание, и я во главе его».

Кстати, у организаторов «мирного шествия» были расхожие мнения. Например, правая рука, а впоследствии убийца Гапона – Петр Рутенберг готовил покушение на царя, надеясь убить его, когда тот выйдет на балкон Зимнего дворца, чтобы обратиться к народу. Об этом мы узнаем из воспоминаний начальника петербургского охранного отделения Герасимова.

Агент

Еще один вопрос, который остается открытым – был ли Георгий Гапон сотрудником полицейской охранки, двойным агентом. Не секрет, что именно слухи о предательстве Гапона и его доносах на бывших товарищей, в том числе эсеров, стали основной причиной его убийства. Надо сказать, когда были обнародованы архивы, многие исследователи перерыли документы в поисках каких-либо доносов, написанных Георгием. После долгих поисков, один из специалистов по этому вопросу историк С. И. Потолов заявил, что в списках Департамента полиции, как и в других документах нет никаких сведений о тайном агенте Георгии Гапоне, следовательно нет никаких подтверждений этому расхожему мифу. Кроме того, в пользу опровержения этого мнения говорит запрет вербовать в агенты лиц духовного сана, кем был Гапон, несмотря на всю свою общественную деятельность. Сегодня наиболее распространенная версия – что Гапона подставили путем перетасовки документов и специально пущенных слухов.

Нельзя сказать, что он вообще не имел никаких связей с полицией. Он часто использовал последних как финансовый источник, путем передачи некой информации о людях, которых потом сам заранее предупреждал об опасности. Но все деньги Гапон отдавал на нужды рабочих и организаций. Правда, общественность этому зачастую не верила, называя Гапона Иудой и обвиняя в жадности.

Петр Рутенберг, в своей книге, отмечал дороговизну костюма Георгия, когда все остальные его товарищи были одеты в обыкновенные пальто, а Савинков – второй организатор кровавого убийства священника писал, что Георгий в своих желаниях был приземленным человеком – любил роскошь, деньги, женщин.

На фоне такого общего настроения, сведения о том, что по возвращению в Россию после Манифеста 17 октября, Гапон получил 30 тысяч рублей от Витте, сработали как спусковой крючок. Гапон собирался возродить свою прежнюю организацию «Совет», на это и пошли деньги министра финансов. В общем-то, Георгий часто так делал – сначала брал деньги у Департамента полиции, благодаря своим связям, потом тратил на агитацию. Он искренне удивлялся ажиотажу, которые вызвали 30 тысяч: «Вас поразили мои открытые сношения с Витте и согласие голодных рабочих организаций принять от него деньги?»

Негативную реакцию, на самом деле, вызвал еще один пущенный слух – мол, 30 тысяч были переведены на счет некого Рыбницкого, который и есть Гапон. Последней каплей для соратников Георгия стало известие о получении 100 тысяч рублей от Департамента полиции за информацию о террористических замыслах партии эсеров и выдачи властям имени Рутенберга.

«Громкое имя»

Существует гипотеза, что причиной убийства Гапона стали некие документы. Вдова священника говорила, что эти бумаги содержали какое-то известное имя, однако фамилию не назвала. Сам Георгий Гапон незадолго до гибели утверждал, что у него есть компрометирующие данные на неких важных персон. Он даже отдал часть документов своему адвокату Сергею Марголину. Последний умер через два месяца после смерти Гапона при странных обстоятельствах. Его коллеги говорили, что за неделю до кончины, он обмолвился о необходимости обнародовать какие-то бумаги.

Ходили слухи, что «громким именем» был Сергей Витте, министр финансов, который одолжил Гапону 30 тысяч. Но точных подтверждений этому так и не нашлось.

Тень Евно Азефа

Евно Фишелевич Азеф - он же офицер полиции «Раскин», он же один из предводителей эсеров: «Иван Николаевич», «Валентин Кузьмич», «Толстый». В послужном списке этого "суперагента охранки" сдача множества революционеров, в том числе арест и казнь членов летучего боевого отряда партии социалистов-революционеров в феврале 1908 года. Он также предотвратил несколько крупных покушений: нападение на министра внутренних дел Дурново и на самого Николая II.

В тоже время Евно Азев организавал "в роли революционера" несколько террористических актов и убийств. На его совести смерти шефа корпуса жандармов – В. К. Плеве, военного прокурора В.П. Павлова, и даже великого князя Сергея Александровича Романова. Возможно, именно он спланировал и спровоцировал убийство Гапона, как «провокатора», а потом и его адвоката Марголина. Зачем? Чтобы скрыть, свою «двойную», а то и «тройную» личность. Некоторые историки, в том числе и В.К. Агафонов, считают - играя на обе стороны, он был заслан третьей – это был западный агент, которого заслали в Россию разжигать беспорядки.
Азеф познакомился с Гапоном, во время бегства последнего за границу, после Кровавого воскресения. Он позволил ему остановиться на его квартире. Они вместе снарядили яхту «Джон Графтон», которая должна была доставить российским революционерам необходимое оружие для сопротивления. Возможно, живя с Гапоном в одной квартире, Азеф узнал о неком компромате, который попал в руки Георгию.

Убийство

Георгий Гапон был убит 28 марта 1906 года на даче Звержинской в поселке Озерках под Петербургом. Его нашли только через несколько дней с петлей на шее.

Официальный убийца Гапона -ближайший соратник священника Петр Рутенберг - был быстро найден и пойман. Его опознал местный дворник. Петр не отрицал своей причастности, рассказал, как произошло само убийство, и кто еще из рабочих при этом присутствовал. Причиной он назвал продажность и предательство Гапона, его связи с вице-директором Департамента полиции П.И. Рачковским. Но впоследствии историки нашли еще одну «темную тень», стоящую за расправой с Гапоном – это уже известный нам «Толстый», то есть Евно Азеф. Именно он подстроил обвинение Гапона в «двойной игре», чтобы выгородить настоящего тайного агента – себя. В результате, в одно время были убиты двое «подставных» - сначала «народный пророк» Георгий Гапон, а потом провокатор Н. Ю. Татаров, безуспешно пытавшегося открыть глаза руководству эсеров на лицемерную натуру их партийного лидера.

"Товарищи, братцы! Не верьте тому, что слышали! Я по-прежнему за вас!" - это были последние слова. Через несколько секунд произносившего их человека безжалостно удавили. Повешенный труп обнаружили только месяц спустя. Так закончился земной путь недавнего лидера общественного мнения, выводившего на улицы десятки тысяч людей, – попа Георгия Гапона.

Будущий властитель душ и смутьян родился в зажиточной, но особо не выделявшейся крестьянской семье под Полтавой. Мальчик был неглуп, учился в школе, и затем родители решили, что его талантов хватит на нечто большее, чем уход за скотиной. В полтавском духовном училище молодой Гапон увлёкся религиозными идеями Льва Толстого и вообще имел неоднозначную репутацию. Он обещал стать неплохим богословом, но отношения с преподавателями не складывались. Однако он получил место в церкви при полтавском кладбище и некоторое время успешно проповедовал. Уже тогда выяснилось, что молодой поп - яркий оратор: вокруг Гапона сложился небольшой кружок почитателей.

В столице на Гапона обратили внимание в 1898 году. Молодой священник хотел поступить в Духовную академию Петербурга и ради этого отправился на приём к почти всесильному Константину Победоносцеву, обер-прокурору Святейшего синода. Проблема состояла в том, что Гапон был приверженцем религиозного учения Толстого и уже прославился вольнодумством. Церковных иерархов Гапон неласково именовал фарисеями. Однако Победоносцев пошёл навстречу молодому человеку. Гапона зачислили в академию.

Но всего лишь года обучения ему хватило, чтобы разочароваться в церковной иерархии. Куда сильнее учёбы его привлекала работа с бедняками - и в Петербурге, где он учился, и в Ялте, куда ездил лечиться. Гапон служил в церкви Галерной гавани, где собирались самые бедные рабочие, нищие, словом, люди с социального дна. Гапон работал также в приюте Синего Креста. Его проповеди и он сам быстро стали известны на самом высоком уровне. Дело в том, что попечителями приюта, где служил молодой священник, были многие знатные дамы.

Ораторские таланты Гапона производили впечатление не только на бедных: он познакомился с сенатором Николаем Аничковым и целым рядом светских дам. Однако бескомпромиссность священника занимала общество недолго. Он вёл себя слишком экстравагантно, да вдобавок нелестно отзывался о работе Аничкова, ведавшего приютами. Наконец, огласку получила личная жизнь Гапона. Он рано овдовел, но теперь увлёкся бывшей воспитанницей приюта Александрой Узладевой. Та ответила взаимностью, они начали жить вместе. Разразился грандиозный скандал: слишком страстный священник и без того начал надоедать обществу, а внебрачная связь и вовсе сажала на репутацию полтавского попа огромное пятно. Гапона отчислили из академии после третьего курса, ему грозят лишением сана. И здесь в его жизни происходит судьбоносное событие. Гапона замечает Особый отдел департамента полиции - политический сыск.

Проповедник под колпаком

Особым отделом руководил Сергей Зубатов. Этот чиновник видел опасность революционного движения для Российской империи и имел неординарный план борьбы с ним. Зубатов считал бессмысленными лобовые меры вроде отправки всех подряд подозреваемых на каторгу. Рабочее революционное движение было слишком сложно победить, и Зубатов вместо этого предлагал его возглавить. Идея состояла в том, чтобы создать легальные рабочие организации, которые находились бы под надзором и контролем полиции и мягко уводились от политической борьбы. Рациональное зерно в соображениях Зубатова имелось. Если интеллигенты чаще всего вели именно политическую борьбу, рабочие упирали на экономические и социальные требования. В рамках попыток угнать движение у революционеров Зубатов и вышел на контакт с Гапоном.

Зубатов предложил Гапону возглавить одну из ячеек "карманной оппозиции" - Общество взаимопомощи рабочих механического производства". Гапон позднее утверждал, что не доверял Зубатову, но первые сто рублей взял быстро и впоследствии исправно получал деньги. Он читал популярные лекции, снабжал кассы взаимопомощи рабочих, постоянно общался с людьми и проповедовал. Идея борьбы за социальную справедливость, кажется, искренне захватила его. Интересно, что затея оказалась живучей, и, даже когда Зубатова отправили в отставку, Гапон не прекратил своих занятий.

Он устроил чайный клуб, и даже ухитрился получать деньги от петербургских властей на литературу и прессу. Кроме того, он работал священником при тюрьме и тратил часть собственного жалования на свои собрания. За своё положение в академии и церкви он был спокоен: Зубатов до своей отставки успел всё устроить. Полиция также не переживала, считая, что Гапон у неё в кармане. Наконец, среди рабочих организация Гапона пользовалась всё более широкой популярностью: собраний для нормального разговора им, как оказалось, очень не хватало. Интересно, кстати, что алкоголь у Гапона был воспрещён, но это никак не снижало популярности его чайных посиделок. На одном из собраний присутствовал даже мэр Санкт-Петербурга.

Кажется, священнику было не о чем волноваться. Однако Гапону всё время приходилось балансировать между противоположными требованиями. Для полицейских политические разговоры были неприемлемы, но рабочих они живо интересовали. До поры до времени Гапон мог сидеть на двух стульях. В течение 1904 года он открывал всё новые и новые отделения своего собрания по всему Петербургу. За пределами столицы ему не удалось распространить своё влияние: киевские и московские власти отреагировали на его организацию кисло. Однако на берегах Невы дело спорилось. Идиллия продолжалась до января 1905 года.

На расстрел

В самом начале года началась забастовка, вызванная увольнением нескольких человек с Путиловского завода из-за их общественного активизма и конкретно - из-за членства в организации Гапона. Не отреагировать собрание не могло. Сначала бастовали 12 тысяч человек, через два дня - уже 26 тысяч, затем численность бастующих доходит до ста тысяч человек, причём лидерами толпы поначалу были активисты именно гапоновской организации. Гапон поначалу не был уверен в необходимости радикальных мер. Однако отступать было некуда: радикального протеста не простили бы власти, бездействия не простили бы товарищи рабочие.

Гапон быстро решил, что нужно оседлать волну, и вышел с программой радикальных требований. Ещё более смелым был план священника вручить петицию лично царю. Случилось нечто, противоположное желаниям бывшего шефа Гапона Зубатова. Петиция была полна не только социальных и экономических, но и политических требований. Прошение на высочайшее имя содержало и пункты о прекращении войны, и о народном представительстве на основании всеобщего, прямого, тайного и равного голосования, о свободе слова, печати, собраний, профсоюзов, нормировке сверхурочных, восьмичасовом рабочем дне, страховании.

Большинство этих требований, понятное дело, исходили не от толпы, а были разработаны заранее Гапоном и небольшой группой его единомышленников. Для экспромта эта программа была слишком подробной и сложной, но она и не была подготовлена в спешке. Правда, о чём Гапон явно не думал, так это о том, что своими требованиями он загоняет правительство в угол: целый ряд пунктов содержал слово "немедленно", включая самые неконкретные - "свободу борьбы труда с капиталом" и "нормальную заработную плату". Что ещё важнее, было неясно, что делать, если начнётся силовое противостояние. Однако Гапон, видимо, окончательно решил, что "он здесь власть", и не думал о таких мелочах.

Как бы то ни было, в воскресенье 9 января громадная толпа - по оценкам, в 100–150 тысяч человек - отправилась к Зимнему дворцу. Гапон ещё перед этим имел беседу с министром юстиции, но никакого компромисса добиться не удалось. Более того, в кругу своих Гапон обещал народный бунт в случае отказа Николая выполнять требования толпы. Однако правительство уже решило не пускать протестующих в центр города и в случае чего - использовать силу. В город были стянуты войска. Правительство было напугано и реагировало, руководствуясь во многом эмоциями.

Толпа шла с иконами, портретами императора, Гапон шагал впереди.

Перед полуднем колонны, идущие к дворцу, были атакованы солдатами - пехотой и кавалерией. Где-то стрелять начинали без предупреждения, где-то давали холостые залпы, но в конечном счёте солдаты и казаки почти везде начали бить на поражение из винтовок, рубить толпу шашками, топтать лошадьми и избивать нагайками. Гапона с легким ранением увели и спрятали в квартире Максима Горького. Погибло и умерло от ран 130 человек, 299 получили несмертельные ранения. Предполагается, что эти цифры ощутимо, хотя и не принципиально занижены.

Неудачливый революционер

После расстрела Гапон уехал за границу, в Швейцарию. Он сошёлся с самыми разными левыми радикалами, от Плеханова до Ленина. Сам Гапон стал сторонником самых радикальных мер. Он пытался затеять вооружённое восстание ещё в Петербурге, но не нашлось ни оружия, ни способов его отыскать. Он вернулся к этой идее в Швейцарии, но быстро поссорился с частью эмигрантов. Социалисты-революционеры (эсеры), с которыми он было связался, имели куда больше опыта в том, что касается террора и вооружённых действий, но подчиняться беглому агитатору отказались.

Гапон зарабатывал литературным трудом: он получил отличный гонорар за издание автобиографии. В августе 1905 года он попытался организовать восстание в Петербурге. Для этого Гапон и его товарищи хотели прислать в Россию партию оружия. Доставить груз в страну собирались через Финляндию, а основную техническую работу выполнили эсеры. Однако предприятие кончилось полным провалом: пароход с оружием сел на мель. Как ни странно, в эмиграции Гапон долгое время чувствовал себя отлично. Он был популярнейшим российским оппозиционером, его общества искали эсеры, Ленин, Плеханов, анархисты, западные политики, журналисты осаждали его. Однако теперь, после провала плана восстания, его акции пали. Прошло всего-то несколько месяцев, но в России многое изменилось до неузнаваемости. Император Николай подписал манифест о предоставлении политических свобод, учредил Госдуму, а в революцию пришло очень много новых людей, включая новых лидеров.

Осень 1905 года. Гапон тайно возвращается в Россию, но конспирация его весьма условна. Вскоре к Гапону является чиновник для особых поручений Манасевич-Мануйлов, который предлагает ему снова выступить в качестве "карманного оппозиционера". И снова Гапон соглашается. Сложно сказать, что к тому моменту осталось от искреннего борца за права рабочих. В начале карьеры было трудно заподозрить Гапона в отсутствии искренности, теперь искренность в его действиях невероятно трудно найти.

Похоже, его уже заботил только собственный статус иконы оппозиции. Как бы то ни было, Гапон начал агитировать против вооружённых выступлений и поддерживал политику правительства, о чём недавно и помыслить было невозможно. Остальные революционеры, в первую очередь Петербургский совет рабочих депутатов, были в бешенстве. Однако поделать ничего не могли: Гапон всё ещё был одним из самых популярных лидеров. К тому же Гапону щедро платили.

Катастрофа разразилась из-за банальной человеческой жадности. Журналист Матюшенский, один из ближайших товарищей Гапона, похитил 23 тысячи рублей, то есть основную часть денег, которые попу-революционеру передало правительство, и бежал в Саратов. Деньги удалось вернуть, но пока по России перемещались двадцать три тысячи (для тех времен очень крупные деньги), история всплыла и стала известна некоторому количеству лиц, а вскоре компромат сделался достоянием гласности. Остатки прежней гапоновской организации прикрыли лидера. Было объявлено, что деньги брали в качестве компенсации убытков, нанесённых трагедией 9 января. Но спасти недавнего лидера революции уже ничто не могло: его репутация рушилась.

Однако одновременно с ударом по репутации в глазах рабочих Гапон потерял расположение полиции. Сам по себе он уже не был ценным агентом. Теперь полиция требовала сведений о террористическом подполье. Гапон отчаянно уцепился за этот способ доказать свою полезность. Он предложил свои услуги для вербовки эсера Рутенберга. Полковник Герасимов, глава русского контртеррора, скептически отнёсся к этому предложению: "Больше всего Гапон говорил о Рутенберге. В его изображении Рутенберг играл главную роль в революционном движении. Он был руководителем Боевой организации. Но в глубине своего сердца он потерял веру в победу революции. За крупную сумму он, наверное, будет готов предать революционеров. Так говорил Гапон. Всё это уяснило мне, что Гапон просто болтает вздор. Нет сомнений, что он готов всё и всех предать, но - он ничего не знает. Моё впечатление укрепилось: это неопасный враг, бесполезный друг".

Чем впечатляет Гапон в этот период своей жизни, так это глубиной падения: ещё недавно король общественного мнения и пламенный борец теперь скатился до роли жалкого предателя. Однако это был не конец цепочки. Гапон решил обмануть ещё и полицию. Он направился уже к Рутенбергу, рассказал о своей вербовке и предложил притворно согласиться, втереться в доверие к полиции и использовать эти контакты, чтобы убить министров Витте и Дурново. Однако Рутенберг почуял, чем пахнет дело, и рассказал обо всём товарищам-эсерам.

Ключевое решение принял Евно Азеф, сам провокатор на службе полиции и одновременно ключевая фигура террористической организации эсеров. Рутенбергу велели притворяться, что он принимает план Гапона.

Рутенберг пригласил товарища в дачный посёлок Озерки неподалёку от Петербурга. Там кроме самого Рутенберга Гапона ждали вооружённые рабочие. Местом встречи была выбрана дача. Когда Гапон, полный новых планов, зашёл туда, Рутенберг спросил его: "А если бы рабочие узнали про твои сношения с полицией?" - "Ничего они не знают", - ответил Гапон, - "а если бы и узнали, я скажу, что сносился для их же пользы". Рутенберг не унимался: "А если бы они узнали всё, что я про тебя знаю? Что ты выдал меня, что ты взялся соблазнить меня в провокаторы, взялся узнать через меня и выдать Боевую организацию?" - Рутенберг говорил всё это, зная, что разговор слышат. Когда впечатляющий диалог закончился, в комнату вошли. Гапон сопротивлялся, но на него даже не стали тратить пули. Человека, предавшего всех, кого можно, удушили и повесили.

Дело об убийстве Гапона не дало никаких результатов: Рутенберг, единственный опознанный убийца, бежал, остальных так и не нашли. Рутенберг мучился от воспоминаний: он был другом Гапона, а теперь сыграл такую роль в его убийстве. На похоронах провокатора присутствовали сотни две рабочих, так и не поверивших в то, что хоронят предателя. Гапон имел все задатки настоящего народного вождя и мог сыграть выдающуюся положительную роль в событиях в России, причём и на стороне революционеров, и на стороне властей, но разменял всё на череду предательств и в итоге принял глупую и пошлую смерть.

В апреле 1906 года Санкт-Петербург был взбудоражен известиями об исчезновении одной из самых громких и скандальных фигур того времени — бывшего священника Георгия Гапона. Слухи ползли самые разные: Гапон исчез, Гапона убили где-то в одном из пригородов столицы, Гапон жив и бежал за границу...

«ГЕРОЙ 9 ЯНВАРЯ»

Фигура православного священника, сумевшего создать первую легальную массовую рабочую организацию в и провести многотысячное шествие к Зимнему дворцу 9 января 1905 года, и в наши дни, спустя 110 лет после его гибели, вызывает повышенный интерес. Кем был этот незаурядный человек, яркая звезда которого стремительно взошла и так же молниеносно закатилась на политическом небосклоне России начала прошлого столетия: искренним народным вождем, «революционером в рясе», честолюбивым авантюристом или обыкновенным провокатором на службе царского правительства и полиции?

Скорее всего, истина лежит где-то посредине между этими крайними оценками. В нем сочетались качества умелого организатора и черты популиста и демагога (недаром его так обожали рабочие, в бедные жилища которых приходил отец Георгий). Диктаторские наклонности причудливо соседствовали с отголосками толстовских идей, а аскетизм — с умением хорошо устраиваться в жизни и находить высоких покровителей.

Молодой священник из провинциальной Полтавы, приехав в Петербург учиться в духовной академии, всего за несколько лет пребывания в столице сделал неплохую карьеру. Эффектная внешность, незаурядный ораторский талант, умение производить впечатление на духовных и светских властителей обеспечили ему популярность среди прихожан и сравнительно неплохие места службы. В начале 1904 года он получил достаточно хорошо оплачиваемую (2000 рублей в год) должность священника церкви Св. Князя Михаила Черниговского при Санкт-Петербургской пересыльной тюрьме.

Организаторские способности Гапона, его проповеди «о силе рабочего товарищества» привлекли внимание министра внутренних дел Вячеслава Плеве и творца системы «полицейского социализма» Сергея Зубатова. Получив поддержку от петербургского градоначальника Ивана Фуллона, на средства департамента полиции он снял в августе 1903 года чайную-читальню на Оренбургской улице, ставшую затем центром «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга». Численность новой организации всего за год с небольшим возросла с 30 человек до почти 10 тысяч членов.

Но уже тогда проявились авантюризм и двуличие Гапона. Петербургскому градоначальнику Фуллону, с которым он не раз встречался и мирно беседовал за чашкой чая в здании Градоначальства на Гороховой, 2 он говорил о своих верноподданнических чувствах, а в кругу близкого окружения лидеров «Собрания» заявлял, что он убежденный революционер. Позднее, уже оказавшись за границей, приехав к Георгию Плеханову, Гапон рассыпался в льстивых речах в адрес меньшевистского лидера и тут же называл его человеком, «обмазанным салом: кажется, взял в руки, ан его нет». Лидерам РСДРП он говорил, что является убежденным сторонником социал-демократии, а эсеровских вождей уверял, что ему ближе всего их идеи и действия.

За несколько месяцев 1905 года, после печально знаменитого Кровавого воскресенья, Георгий Гапон становится популярной личностью не только в России, но и в Европе. В эмиграции он встречался с руководителями различных политических партий, в том числе с Лениным. Большевистский лидер и расстриженный священник на первых порах расстались очарованные друг другом. «Героя 9 января» с почетом принимали звезды европейской политики и культуры — Жорес, Клемансо, Франс. Зарубежные газеты и журналы платили ему огромные гонорары, а в России фотопортреты Гапона стояли на почетном месте во многих домах. Он даже претендует на роль лидера всего революционного движения, выступает инициатором проведения конференции с целью объединения различных сил, оппозиционных царизму.

Когда начальник финской Красной гвардии Иоганн Кокк простодушно заметил, что России теперь нужен не Гапон, а Наполеон, тот самонадеянно ответил: «А разве Гапон не может стать Наполеоном?». И полушутя-полусерьезно заметил в одной из бесед, почему бы ему не стать родоначальником новой династии «мужицких царей»: чем, дескать, Гапоны хуже Романовых.

ОТ РАДИКАЛИЗМА К КОНФОРМИЗМУ

Вернувшийся из-за границы после императорского Манифеста 17 октября 1905 года Георгий Гапон уже не был в глазах значительной части населения тем неоспоримым кумиром, каким сделали его события Кровавого воскресенья. Однако многие еще полагали, что уж если Гапон начал революцию, то ему предстоит и завершить ее.

Во взглядах же самого Георгия Аполлоновича к тому времени произошли существенные метаморфозы. Он уже не считал революционную борьбу единственно возможным средством освобождения рабочих, отказался от прежних радикальных воззрений. Постепенно созревало убеждение найти новый компромисс с правительством, чтобы возродить и активизировать «Собрание русских фабрично-заводских рабочих», запрещенное после событий 9 января.

Через посредников Гапон начал переговоры с премьер-министром Сергеем Юльевичем Витте, который пообещал легализовать гапоновское «Собрание» и возместить понесенные организацией финансовые потери в размере 30 тысяч рублей. Взамен Витте потребовал от Гапона отказаться от революционной деятельности и выступить публично в поддержку правительственного курса. Гапон согласился и тем самым вызвал на себя целый шквал обвинений как слева, так и справа.

Внутри самой гапоновской организации также наметился серьезный кризис. В начале февраля 1906 года против своего лидера открыто выступил бывший руководитель одного из отделов «Собрания» рабочий Николай Петров, обвинивший Гапона в политической нечистоплотности при решении финансовых вопросов с получением правительственной субсидии. Гапон был вне себя от этих разоблачений и не нашел ничего лучшего, как поручить молодому члену организации Черемухину убить Петрова. Закончилось все трагически: во время бурного заседания ЦК «Собрания» 18 февраля этот 24-летний рабочий вместо того, чтобы выполнить приказ, сам застрелился из того самого револьвера, который вручил ему Гапон, со словами: «Нет правды на земле!». Правда, существуют и другие версии самоубийства этого молодого человека с неустойчивой психикой.

Возможно, все эти события окончательно подтолкнули Георгия Аполлоновича к роковому решению: активизировать сотрудничество со спецслужбами, постараться перехитрить их, получить значительные средства, а главное — добиться все-таки окончательной легализации своей организации.

Вице-директор департамента полиции по политической части Петр Иванович Рачковский, почувствовав настроение «героя 9 января», решил использовать его в раскрытии и обезвреживании боевой организации социал-революционеров, готовившей покушения на Витте и министра внутренних дел Дурново. Во время встречи с бывшим священником он предложил: услуга за услугу, вы выдаете нам секреты революционеров, а мы поможем добиться легализации вашего «Собрания» и вашей собственной амнистии (Гапон после очередного возвращения из-за границы в декабре 1905 года продолжал жить в Петербурге и окрестностях полулегально). Гапон заглотил наживку и дал согласие на сотрудничество, но оставалась одна «маленькая» проблема: никаких реальных тайн революционных организаций он не знал.

Пришлось возобновить знакомство с эсеровским активистом Петром Моисеевичем Гутенбергом, который 9 января 1905 года спас его от гибели, помог бежать за границу и был в тот период одним из самых близких его соратников и друзей, и попробовать соблазнить его возможностью легкого обогащения за счет средств департамента полиции.

ДРАМА В ОЗЕРКАХ

По версии Рутенберга, впервые публично изложенной им в 1909 году в журнале «Былое», во время свидания в московском ресторане «Яр» в начале февраля 1906 года Гапон прямо предложил ему сотрудничество с охранкой с целью выдать участников покушения на главу МВД Петра Дурново. За это ему было обещано 25 тысяч рублей. «Мартын» (партийный псевдоним Рутенберга) был потрясен, но пообещал подумать над предложением. Сам же незамедлительно отправился в Финляндию на встречу с членами ЦК эсеровской партии.

Евно Азеф, руководитель боевой организации партии и «по совместительству» агент охранки, о чем присутствующие в то время, конечно, не подозревали, предложил немедленно убить Гапона — во время загородной поездки «ткнуть его ножом» и сбросить тело в снег. Однако другие эсеровские лидеры (в совещании участвовали также Виктор Чернов и Борис Савинков) считали, что расправа с таким популярным человеком без конкретных доказательств его предательства может вызвать подозрение: мол, революционеры просто устранили возможного конкурента в борьбе за влияние в рабочих массах.

В результате самым подходящим вариантом было признано убийство Гапона вместе с Рачковским. Рутенберг должен был дать притворное согласие на сотрудничество и во время их встречи с заместителем директора департамента полиции совершить двойной теракт. Однако на условленную встречу с «Мартыном» в ресторане «Контан»

4 марта осторожный Рачковский не пришел. Приходилось тянуть время, вести двусмысленные разговоры с Талоном. Напряжение Рутенберга с каждым днем нарастало. Наконец, Евно Азеф сообщил ему, что ЦК эсеров дал санкцию на устранение одного Гапона. Забегая вперед, скажем, что впоследствии Азеф отказался от своих слов, а эсеровский ЦК объявил действия «Мартына» его «частным делом».

Рутенберг, не подозревавший о двойной игре Азефа, решил обеспечить доказательства измены Гапона другим путем: сделать группу рабочих-эсеров свидетелями разговора, в ходе которого Гапон будет вербовать его на службу в полицию. В качестве места такой встречи выбор пал на один из петербургских пригородов — Озерки, где Рутенберг снят за 140 рублей «на лето» на имя «инженера Ивана Ивановича Путилина» двухэтажный дом на углу Ольгинской и Варваринской улиц.

Чтобы не возбудить подозрение у Талона, Рутенберг пишет тому записку, в которой соглашается на сотрудничество с охранкой за 50 тысяч рублей. Хотя Гапон в ответной записке предлагал встретиться непосредственно в Петербурге, заявляя, что «из города никуда не поедет», Рутенбергу все же удалось выманить его в Озерки.

28 марта он выехал туда поездом около 4 часов дня. Талона в засаде на даче уже поджидали несколько рабочих. Наконец появился Гапон в сопровождении встречавшего его Рутенберга. Между ними завязался разговор, за которым внимательно следили спрятавшиеся в соседней комнате «судьи».

Гапон уговаривал Рутенберга согласиться на 25 тысяч за «одно дело», так как «это большие деньги», а за «четыре дела» можно будет получить все 100 тысяч рублей. Неожиданно Рутенберг распахнул дверь, и в комнату буквально ворвались разъяренные услышанным рабочие. Они сразу же набросились на Гапона, который лишь успел крикнуть: «Мартын!» — но,увидев знакомого рабочего, сразу все понял. Несмотря на яростное сопротивление, участники расправы связали Гапона, потащили к вбитому над вешалкой небольшому железному крюку и накинули на шею петлю, сделанную из обычной толстой бельевой веревки. Затем они, не слушая его криков о пощаде, разом дернули веревку, и Гапон бессильно поник.

Рутенберг не решился лично участвовать в организованном им «мокром деле». Его била нервная дрожь. Выскочив на крытую стеклянную веранду, он простоял там, пока ему не сообщили, что Гапон скончался. «Я видел его висящим на крюке вешалки в петле. На этом крюке он остался висеть. Его только развязали и укрыли шубой. Все ушли. Дачу закрыли, — вспоминал Рутенберг. — Было 7 часов вечера 28 марта 1906 года».

Несмотря на то что полиции почти сразу стало известно об убийстве Гапона, обнаружить его тело удалось лишь месяц спустя, 30 апреля 1906 года. Из состоявшейся 1 мая процедуры опознания и вскрытия его тела власти почему-то устроили настоящее шоу. Труп Гапона перенесли со второго на первый этаж, где на веранде дачи в присутствии многочисленных корреспондентов и фотографов было проведено вскрытие. Осуществлял его профессор Военно-медицинской академии Дмитрий Косоротов, который десять лет спустя в секретной обстановке занимался вскрытием тела убитого заговорщиками Григория Распутина.

НА МОГИЛЕ «ЗНАМЕНИТОГО ДЕМАГОГА»

Несмотря на то что газеты и журналы пестрели сенсационными заголовками о «казни» Гапона за предательство, далеко не все тогда (как, впрочем, и сегодня) были убеждены в этом. Свидетельством тому стали его похороны, состоявшиеся 3 мая 1906 года на Успенском кладбище в Парголово (ныне — Северное кладбище Санкт-Петербурга). Проводить в последний путь своего лидера пришло около двухсот рабочих. Как отмечал в рапорте уездный исправник Колоба-сев, «на похоронах находились приехавшая из Териок возлюбленная покойного Мария Кондратьевна Уздалева (исправник ошибся: гражданскую жену Гапона звали Александрой. — А. К.) и подруга ее Вера Марковна Корелина... Собравшиеся рабочие пропели похоронный марш, начинающийся словами «Вы жертвою пали...», а затем стали говорить на могиле речи рабочие... цитируя о том, что Гапон пал от злодейской руки, что про него говорили ложь, и требовали отмщения убийцам. Затем послышались среди присутствовавших крики: месть, месть, ложь, ложь».

На могиле Гапона был поставлен деревянный крест с надписью «Герой 9 января 1905 г. Георгий Гапон». Собравшиеся возложили к нему венки, надписи на которых дотошно воспроизвел исправник Колобасев: «1) с красной лентой, с портретом Гапона, с надписью «9 января, Георгию Гапону от товарищей-рабочих членов 5 отдела»; 2) с черной лентой «вождю 9 января от рабочих»; 3) с красной лентой «истинному вождю революции 9 января Гапону»; 4) с красной лентой «дорогому учителю от Нарвского района 2 отделения» и 5) с красной лентой «Василе-островского отдела от товарищей многоуважаемому Георгию Гапону».

Вся церемония похорон продолжалась свыше трех часов. Вызванный на случай возможных беспорядков усиленный наряд полиции из урядников и стражников оказался не нужен.

В половине второго дня «все рабочие покинули кладбище, закусили в буфете и спокойно разошлись».

Спустя три года на Успенском кладбище оказался петербургский писатель Иван Ювачев, более известный нам сегодня как отец Даниила Хармса^ случайно наткнулся на могилу Гапона, находившуюся на перекрестке дорог. На могиле «знаменитого демагога», как назвал его Ювачев, стоял уже небольшой металлический памятник с белым крестом, окруженный выкрашенной зеленой краской деревянной оградой. На передней стороне памятника черными буквами по белому фону было написано: «Представитель С.Р.Ф.З.Р. (Собрания русских фабрично-заводских рабочих. — А. К.) Георгий Гапон погиб от руки убийцы 28 марта 1906 года на даче в Озерках».

В 1909 году «дачу Гапона», остававшуюся местом паломничества немногочисленных гапоновцев, снесли, так как никто больше не хотел ее снимать.

Многочисленные свидетельства о деятельности и гибели «героя 9 января», включая следственный фотоальбом «Снимки в Озерках по делу Гапона», хранятся в фондах Государственного музея политической истории России в Санкт-Петербурге. Там же открывается выставка «Тайны политических убийств: дело Гапона и дело Распутина», приуроченная к 110-летию убийства первого и 100-летию убийства второго. Речь идет о двух политических убийствах, подлинные причины и обстоятельства которых до сих пор вызывают активные дискуссии. Будут представлены уникальные следственные фотоальбомы, фотографии, документы, листовки, газеты.

3 079

19 октября 1787 года родился князь Алексей Федорович Орлов, любимец Николая I, дипломат и шеф тайной полиции. Говорят, не место красит человека, а...

Получить отличное образование, построить успешную военную карьеру, получить назначение в один из лучших гвардейских полков. Но при этом - не принять...