Святитель иларион, митрополит киевский и всея руси

Его «Слово о Законе и Благодати» стало философским обоснованием нового смысла бытия Руси

Сергей Перевезенцев, доктор исторических наук

В середине XI века в Киеве произошло событие, о котором древнерусский летописец рассказал всего лишь одной фразой, размещенной в «Повести временных лет» под 1051 годом: «Поставил Ярослав русина Иллариона митрополитом, собрав для этого епископов».

А между тем, событие, случившееся в Киеве в 1051 году, было далеко не ординарным. Ведь впервые киевскую митрополичью кафедру возглавил выходец из русских – пресвитер Иларион. До Илариона этот важнейший церковно-политический пост занимали исключительно греки, назначаемые из Византии.

Стремление к независимости
О жизни Илариона, митрополита Киевского, нам практически ничего не известно. Есть лишь два упоминания в «Повести временных лет», запись похожего содержания в конце «Исповедания веры» самого Илариона (или от его имени), ссылка Симона на «Житие Антония» (о поставлении в пресвитеры и пострижении Илариона Антонием) и упоминание имени Илариона в церковном «Уставе Ярослава».

В частности, «Повесть временных лет» сообщает, что до своего поставления в митрополиты Иларион служил пресвитером (т.е. старшим священником) в селе Берестовом, в княжеской церкви во имя Святых Апостолов. Это был очень благочестивый человек. Для уединенной молитвы он часто уходил из Берестового на высокий, гористый, заросший дремучим лесом берег Днепра, который круто спускался к речным водам. И выкопал Иларион в той горе небольшую пещерку. Здесь, в этой пещерке он и возносил свои молитвы Богу. Великий князь Ярослав очень любил Илариона, часто советовался с ним, прислушивался к его мнению. И потому, когда возникла необходимость, князь Ярослав предложил священнику Илариону возглавить русскую церковь. Поставление Илариона в митрополиты торжественно прошло в новом, только что построенном соборе святой Софии в Киеве.

В самом факте избрания собором епископов Илариона в митрополиты Киевские усматривается два важных момента. С одной стороны, это попытка возродить традиции ранней (еще Владимировой поры) русской церкви, глава которой избирался всеми епископами. С другой стороны, здесь заметно желание подчеркнуть независимость Киевского государства от Византии, как в церковном, так и в политическом смыслах.

#comm#И недаром сам Иларион, в отличие от митрополитов-греков, стремился к завоеванию русской церковью самостоятельного положения, поддерживал идею самостоятельности и всего русского государства.#/comm#

Деятельность Илариона на посту митрополита Киевского нам известна фрагментарно. В частности, сохранились сведения о том, что Иларион совершил освящение киевской церкви святого Георгия – небесного покровителя князя Ярослава и рукополагал в ней новоставимых епископов. Кроме того, вместе с князем Ярославом они разработали церковный устав-судебник, вошедший в историю под названием «Устава Ярослава».

Впрочем, уже вскоре великие киевские князья вновь обратились к покровительству константинопольского патриарха. Видимо, помимо прочего, немаловажное значение здесь сыграло разделение церквей, произошедшее в 1054 году. И имя Илариона больше нигде не упоминается. В соответствии с церковной традицией принято считать, что последние годы жизни Иларион провел в Киево-Печерском монастыре, где и упокоился.

Писатель и философ
Тем не менее, личность Илариона, митрополита Киевского, несомненно, принадлежит к числу наиболее значимых в отечественной истории. Ведь он внес весомый вклад в становление русской культуры, создав первое отечественное литературно-философское произведение – «Слово о Законе и Благодати».

«Слово о Законе и Благодати» написано между 1037 и 1050 годами. Оно было очень популярно на Руси, недаром сегодня известно в разных редакциях более пятидесяти его списков XV-XVI веков. Кроме того, митрополиту Илариону принадлежат два текста – «Молитва» и «Исповедание веры», которые обычно публикуются вместе со «Словом».

Логический анализ позволяет разделить «Слово о Законе и Благодати» на три составные части. Первая – это своеобразное философско-историческое введение. В его основе лежит рассуждение о соотношении Ветхого и Нового Заветов – «Закона и Благодати». Смысл подобного рассуждения многообразен. С одной стороны, это продолжение чисто богословского спора между западной, римской церковью и церковью восточной, православной. Дело в том, что западное христианство почитало Ветхий Завет как собрание разного рода правовых норм, как оправдание свойственных западному миру прагматических устремлений. На востоке Ветхому Завету придавалось гораздо меньшее значение.

Иларион в своем «Слове» стоит ближе к восточной церкви. Он говорит: «Прежде был дан Закон, а потом Благодать, прежде – тень, а потом истина».

#comm#Таким образом, Иларион подчеркивает, что следование нормам только лишь Ветхого Завета не приводит людей к спасению души, как не спасло знание Закона («тени») древних иудеев.#/comm#

Более того, предпочтение Ветхого Завета может привести к иудаизму. Лишь Новый Завет («истина»), данный человечеству Иисусом Христом, является Благодатью, ибо Иисус своей смертью искупил все людские грехи, а посмертным воскрешением открыл всем народам путь к спасению.

В доказательство своей мысли Иларион пишет пространное рассуждение на тему библейской притчи о Сарре и Агари. Это рассуждение – первый образчик символическо-аллегорического толкования библейских сюжетов в русской литературе. Впоследствии символическое толкование Библии станет основным методом в творчестве древнерусских книжников.

Суть же притчи такова. Сарра – жена праотца Авраама – долгое время была бесплодной. И Авраам, по совету жены, породил сына Измаила от рабыни Агари. Но Господь смилостивился над Саррой, и в глубокой старости она тоже смогла родить сына – Иакова.

Смысл этой притчи, по Илариону, очень глубок. Агарь – это образ Ветхого Завета, Закона. Ее сын появляется на свет раньше, но, рожденный рабыней, продолжает и сам оставаться рабом. Сарра – это символ Нового Завета, Благодати, которая рождает свободного Иакова. Так и Ветхий Завет не может быть истиной, хотя он и явился раньше Нового Завета. Следовательно, не «первородство» имеет решающее значение, а то, что Господь послал истину людям в Заветах Иисуса Христа. «Закон ведь прежде был и несколько возвысился, но миновал, — говорит Иларион. — А вера христианская, явившаяся и последней, стала больше первого и распростерлась на множество языков. И Благодать Христова, объяв всю землю, ее покрыла, подобно водам моря».

В рассуждении Илариона о Сарре и Агари прослеживаются две важнейшие идеи. Во-первых, Христова Благодать настолько значительна, что спасает всех людей, принявших Святое Крещение, независимо от того, когда произошло само крещение. Во-вторых, одного факта крещения достаточно для того, чтобы люди, его принявшие, были достойны спасения. «Христианское же спасение – благодатно и изобильно, простираясь во все края земные… — пишет Иларион. — Христиане же поспешением истины и Благодати не оправдываются, но спасаются.»

Обретение пути
Во второй части «Слова» Иларион развивает идеи спасения одной Благодатью уже в приложении к Руси. Крещение Руси, совершенное великим князем Владимиром, показало, что Благодать распространилось и в русские пределы. Следовательно, Господь не презрел Русь, а спас ее, приведя к познанию истины. «И уже не идолопоклонниками зовемся, — пишет Иларион, — но христианами, не без упования еще живущими, но уповающими на жизнь вечную.»

Приняв Русь под свое покровительство, Господь даровал ей и величие. И теперь это не «безвестная» и «захудалая» земля, но земля Русская, «что ведома во всех наслышанных о ней четырех концах» света. Более того, христианская Русь может надеяться на великое и прекрасное будущее, ибо оно предопределено божиим промыслом.

Третья часть «Слова» посвящена прославлению великих киевских князей. Прежде всего, речь идет о князе Владимире (в крещении Василий), которого «посетил посещением Своим Всевышний». Кроме того, славит Иларион князя Ярослава Мудрого (в крещении – Георгий), современником и соратником которого был и сам митрополит. Но интересно, что Иларион прославляет также и язычников Игоря и Святослава, заложивших будущее могущество Русского государства. Более того, в своем сочинении Иларион именует русских князей титулом «каган». А ведь этот титул в те времена приравнивался к титулу императора. Да и самого князя Владимира Иларион сравнивает с императором византийским Константином.

Как можно видеть, богословские рассуждения митрополита Илариона являются основанием для серьезных историко-политических обобщений и выводов. Доказательства в пользу Благодати дают митрополиту Илариону возможность показать место и роль Руси в мировой истории, продемонстрировать величие его родины, ибо Русь была освящена Благодатью, а не Законом.

По сути дела, «Слово» – это похвальная песнь Руси и ее князьям. А воспевание достоинства и славы русской земли и княживших в ней потомков Игоря Старого направлено прямо против политических притязаний Византии.

#comm#»Слово о Законе и Благодати» иллюстрирует и первые шаги христианства в Древней Руси.#/comm#

Нетрудно заметить, что у Илариона христианство носит ярко выраженный оптимистический характер, оно пронизано верой в то, что спасение будет дано всем, принявшим святое крещение, что само христианство преобразило Русь. Следовательно, в толковании христианского вероучения, митрополит Иларион близок к раннему русскому христианству, имеющему свои истоки в кирилло-мефодиевской традиции.

Интересно еще одно направление деятельности митрополита Илариона. Во многом по его инициативе и при поддержке великого князя Ярослава Мудрого уже в XI веке начинается активное движение за общецерковную канонизацию князя Владимира Святославича и его бабки княгини Ольги. А это означало, что древнерусские князья и книжники стремятся к тому, чтобы ореола святости были удостоены и русские люди, являющиеся олицетворением нового избранного пути Руси.

Митрополит Иларион в своем «Слове о Законе и Благодати» складывает похвальное слово Владимиру, сравнивая его с императором Константином, который в IV веке признал христианство государственной религией и был за это причислен к лику святых: «О, подобный великому Константину, равный ему умом, равный любовью ко Христу, равный почтительностью к служителям Его!.. Тот покорил Богу царство в еллинской и римской земле, ты же – на Руси… Тот с матерью своею Еленой веру утвердил, принеся крест из Иерусалима, и распространив его по всему миру своему, — ты же с бабкою твоею Ольгой веру утвердил, принеся крест из нового Иерусалима, града Константинова, и поставив его по всей земле твоей. И, как подобного ему, соделал тебя Господь на небесах сопричастником одной с ним славы и чести в награду за благочестие твое, которое стяжал ты в жизни своей». В этих и других словах митрополита Илариона представлена целая программа причтения Владимира к лику святых, как заступника и благодетеля Руси, как равного апостолам.

По мнению некоторых исследователей, официальному прославлению Владимира препятствовали митрополиты-греки, утвердившиеся на киевской митрополии во второй половине XI века. Причинами тому были и обстоятельства крещения киевского князя, и, главное, невизантийские истоки самого раннего русского христианства, привнесенные на Русь в кирилло-мефодиевской традиции. Не случайно в 1039 году митрополит-грек Феопемпт заново освящал Десятинную церковь, которую основал Владимир, и в которой в мраморном саркофаге хранились его останки. В итоге официальное причисление Владимира к лику святых задержалось на два столетия и произошло только в XIII столетии.

Однако само стремление русских людей уже в XI веке обрести своих святых очень характерно. Это означало, что христианская идея посмертного спасения и воскресения становилась для Руси актуальной, ибо русские люди обрели истинную веру. Значит, перед Русью открывался путь к спасению. И в размышлениях митрополита Илариона, для которого радость обретения новой веры является непосредственным свидетельством обретения нового смысла бытия Руси на земле, мы находим первое обоснование нового смысла земного бытия Руси.

План

1.Введение

2. Социальна среда первой половины XI века

3. Черты характера митрополита Илариона

4. Значение и роль участия митрополита Илариона в важнейших событиях эпохи для Российской истории, современников и потомков

5. Заключение

Азъ, милостию человеколюбиваго Бога, мнихъ и прозвитеръ Иларионъ, изволениемъ Его, от богочестивыихъ Епископъ священъ быхъ и настолованъ въ велицемь и богохранимоемь граде Киеве яко быти ми въ немь Митрополиту, пастуху же и учителю. Быша же си въ лето 6559, владычествующу благоверьному Кагану Ярославу, сыну Владимирю. Аминь»

Иларион «Исповедание веры»

1. Введение

Святитель Иларион - колоссальная фигура в русской истории. Это не преувеличение, не выражение выплеснувшегося через край благоговения перед его обаятельной личностью, а несомненный объективный факт. Этот митрополит сыграл ключевую роль в формировании, как русской государственности, так и русской святости. Заря современной славы Илариона занялась в 1844 году, когда исследователь истории русской церкви А.В. Горский, открывший «Слова о законе и благодати», предпринял его первое научное издание. И хотя памятник не содержал имени автора, исследователи быстро пришли к единодушному заключению относительно этого имени - Иларион. С той поры не только памятник не выходил из поля зрения специалистов, но и сама фигура автора, его жизненный и творческий путь.

Объектом изучения данной работы является оценка роли митрополита Илариона в источниках и работах исследователей прошлого и настоящего.

Актуальность работы обуславливается неординарностью личности митрополита Илариона, тем, что именно его правомерно можно назвать значительной фигурой истории России и ключевой фигурой в истории Русской Православной Церкви.

Цель работы: состоит в том, чтобы, опираясь на рассеянные в разных источниках сведения, дополняя их собственными выводами системно воссоздать образ, основные вехи жизненного пути и роль для истории и потомков Илариона - первого древнерусского мыслителя.

Изучить и проанализировать источники, свидетельствующие о жизни исторически-значимой личности первого митрополита Киевского Илариона;

Сопоставить исследования по вопросу выдающихся историков прошлого и современности;

Определить роль первого митрополита Киевского Илариона в исторических событиях прошлого и его значения для будущих поколений.

Основные свидетельства о жизнедеятельности Илариона.

Литературные памятники Древней Руси скупы на прямые свидетельства о жизненном пути Илариона. Но тем не менее имеются источники и работы исследователей прошлого и настоящего… Собственноручная, протокольная по характеру приписка Илариона на «Исповедании веры» об избрании его митрополитом - главой молодой русской церкви: «Аз милостию человеколюбиваго Бога мнихъ и прозвитеръ Иларионъ изволениемь его от богочестиивых епископъ священъ быхъ и настолованъ въ велицемь и богохранимемь граде Кыеве, яко быти въ немь митрополиту, пастуху же и учителю. Быша же си въ лето 6559 (1051), владычествующу благоверьному кагану Ярославу, сыну Владимирю. Аминь». , .

"Слово о Законе и Благодати" написано между 1037 и 1050 годами. Оно было очень популярно на Руси, недаром сегодня известно в разных редакциях более пятидесяти его списков XV-XVI веков. Кроме того, митрополиту Илариону принадлежат два текста - "Молитва" и "Исповедание веры", которые обычно публикуются вместе со "Словом" .

Логический анализ позволяет разделить "Слово о Законе и Благодати" на три составные части. Первая - это своеобразное философско-историческое введение. В его основе лежит рассуждение о соотношении Ветхого и Нового Заветов - "Закона и Благодати". Смысл подобного рассуждения многообразен. С одной стороны, это продолжение чисто богословского спора между западной, римской церковью и церковью восточной, православной. Дело в том, что западное христианство почитало Ветхий Завет как собрание разного рода правовых норм, как оправдание свойственных западному миру прагматических устремлений. На востоке Ветхому Завету придавалось гораздо меньшее значение. Иларион в своем "Слове" стоит ближе к восточной церкви. Он говорит: "Прежде был дан Закон, а потом Благодать, прежде - тень, а потом истина".

Повесть временных лет. «Постави, - говорится в ней под 1051 годом, - Ярославъ Лариона митрополитомь русина въ святей Софьи, собравъ епископы»., .

Древнерусские княжеские уставы XI - XV вв. Издание подготовил Я. Н. Щапов. Книга представляет полное академическое издание древнерусских уставов и грамот епископских и митрополичьих кафедр: Устава Князя Владимира, Устава-судебника князя Ярослава и митрополита Илариона, уставных грамот Смоленской, Новгородской, Туровской, Галицкой и Киевской земель, документов XV века, подтверждающих эти уставы, а также анонимных уставных и правовых записей.

Труды Сергея Михайловича Соловьева "История России с древнейших времен" Главным делом жизни Соловьева стала его «История России с древнейших времен». Созданию этого труда он посвятил почти 30 лет своей жизни. В процессе создания «Истории России» Соловьев использовал и ввел в научный оборот огромное количество новых источников

Обратимся к этим и другим свидетельствам жизни, творчества и Служения митрополита Киевского Илариона к историческим предпосылкам формирования его личности.

2. Социальная среда первой половины XI века

На рубеже Х-ХI вв. Древняя Русь, на втором веку своей государственности, вошла в полосу глубочайших перемен, значение которых можно обозначить понятием «прыжок в первый эшелон мировой цивилизации». Он был подготовлен, во-первых, военно-политической и хозяйственной консолидацией восточно-славянских племен в единое сообщество. Стержнем его государственно-хозяйственной организации стал знаменитый путь «из варяг в греки» - путь относительно интенсивного (для этой части мира) общения разных стран и народов. Во-вторых, не меньшее значение имели военные, торговые, культурные контакты славян с Византией, прямой наследницей античного мира, его культуры. Исторический шанс наших предков заключался в том, что рядом с ними оказался очаг самой высокой в тот период цивилизации и они не упустили этот шанс и встали вровень с веком. Нашлись крупные характеры, выдающиеся умы, страстные патриоты.

С развитием широких контактов с Византией, введением христианства в качестве государственной религии (988 г.) резко усилился процесс трансформации всего древнерусского общества, его политического, хозяйственного, социального, семейного строя. История мало сохранила нам имен выдающихся деятелей той эпохи и еще меньше фактов их жизненного пути. Более или менее удовлетворительно обстоит дело с историческими деятелями из великокняжеского дома - Владимиром, Ярославом и др. И совсем плохо, когда речь заходит о личностях иного социального ранга. Среди этих последних звездой первой величины выступает фигура Илариона, автора знаменитого ныне «Слова о законе и благодати», практически самого раннего оригинального памятника русской общественной мысли (40-е годы ХI века) ,,

3. Черты характера митрополита Илариона

Обратимся теперь к самому Илариону. До посвящения в митрополиты он был старшим священником (пресвитером-старейшиною) при церкви святых апостолов в любимом селе великого князя Берестове и отличался необыкновенным просвещением и благочестием между современниками. Был он «мужь благъ, книженъ и постникъ». Доказательством первого, равно как и высоких ораторских способностей Илариона, служит нам его Слово о законе и благодати, вместе с Похвалою кагану нашему Владимиру и молитвою к Богу от лица земли Русской, написанное им еще в Сане священника. Образец благочестия современники не могли не видеть в том, что Иларион, не ограничиваясь обыкновенным исполнением своих обязанностей, стремился к высшим духовным подвигам, часто удалялся из села Берестова на соседнюю гору, (Киево-Печерский монастырь) покрытую тогда лесом, ископал себе там небольшую пещеру в две сажени и предавался в ней уединенной молитве. При посвящении своем Иларион, по обычаю церковному, составил и торжественно произнес исповедание веры, дошедшее до нас. Но как потом он управлял Русскою Церковью в сане митрополита, летописи молчат. Знаем только, что он освятил храм святого Георгия, построенный в Киеве великим князем Ярославом. Кажется, что и время управления Иларионова Церковью было очень непродолжительное: под 1054 г., описывая погребение великого князя Ярослава в Софийском соборе, летописи говорят только о попах и ни одна - о митрополите, а под 1055 г. новгородские летописцы упоминают уже о митрополите Киевском Ефреме, который производил суд над Новгородским епископом Лукою Жидятою: память об этом событии, непосредственно касавшемся Новгорода, могла верно сохраниться в местных сказаниях и записях. Догадка, что под именем Ефрема скрывается митрополит Иларион, только в схиме, есть одна догадка. В Степенной книге и некоторых рукописях митрополит Иларион называется святым, но ниоткуда не видно, чтобы он причтен был к лику святых самою Церковью. , , , , , , , .

«Слово о законе и благодати», непредвзятый и красноречивый источник сведений о его авторе. О чем он свидетельствует? О том, что автор - высокообразованный по своему времени человек, легко ориентируется во многих областях книжного (теоретического) знания (в богословских вопросах, в священном писании, трудах отцов церкви, в истории своей страны и т.д.), прекрасно владеет литературным языком, ораторским искусством. Незаурядный талант Илариона, выдающиеся достоинства «Слова» подчеркивают едва ли не все исследователи. Причем, эпитеты и определения идут по нарастающей от поколения к поколению , .

Вот лишь некоторые отзывы: Митрополит Макарий (Булгаков М.П., 1816-1882): у Илариона «твердый и обширный ум», «зрелость и последовательность в мыслях, точность и правильность в выражениях», «по местам, самое высокое, истинно ораторское воодушевление» . Историк Е.Е. Голубинский (1834-1912), отличавшийся повышенным скептицизмом: «сохранившееся сочинение митрополита Илариона дает в нем видеть человека не просто книжного, а совсем выдающегося из ряда вон»; «Язык его живой, образный, картинный и в то же время простой, легкий и правильный... Так мог писать только человек, от природы наделенный ораторским талантом и сумевший развить и культивировать его через чтение образцов церковного красноречия, а может быть через изучение теории ораторского искусства» .

Говоря об Иларионе, историки всегда подчёркивают, что он был первым митрополитом всея Руси русским по крови. Святитель Иларион был поставлен на митрополичью кафедру собором русских епископов. По тем временам это было совершенно невероятное событие, и оно не могло бы произойти, если бы не одно чрезвычайное обстоятельство: Русь в этот период воевала с Византией. Однако, когда заключили мир, Царьград утвердил Иллариона в его сане. Это был промыслительно явленный русскому народу прообраз будущей автокефалии нашей Церкви, которую она получила лишь триста лет спустя, в 1448 году. Иларион, в отличие от митрополитов-греков, стремился к завоеванию русской церковью самостоятельного положения, поддерживал идею самостоятельности и всего русского государства.

К этому не только экклесиологическому, но и политическому идеалу (ибо Церковь тогда не была "отлучена от государства"), неожиданно блеснувшему на самой заре её существования, Русь стремилась три столетия, и воспоминания о первом русском митрополите Илларионе ободрялии вселяли надежду

Вторая не менее удивительная прообразовательная роль святителя Иллариона состояла в том, что именно он, а не кто-либо ещё заложил основу прародины всех русских преподобных - Киево-Печерский монастырь. Об этом тоже говорят достаточно редко, а зря , .

И ещё один мотив, ясно слышный в творении святителя Илариона, а сегодня почему-то умолкнувший, - безмерная радость за свою страну, над которой «восстало Солнце Правды». Тем не менее, и сегодня приходится констатировать, что она еще далеко неполно освещена и осознана. Поэтому и масштаб его личности полностью не раскрыт. В лице Илариона история донесла до нас имя практически первого древнерусского мыслителя в высоком смысле этого слова. Мыслителя, общего для культуры трех восточно-славянских народов - русского, украинского, белорусского, а через них и для многих народов в национальных масштабах он, бесспорно, самый выдающийся мыслитель и непревзойденный мастер учительного слова домонгольской Руси, самого раннего этапа культурно-письменной истории страны, а равно и всей допетровской Руси , .

Академик Лихачев отмечает в своих трудах, что Иларион создает собственную патриотическую концепцию всемирной истории. Эта концепция по-своему замечательна и дает ему возможность осмыслить историческую миссию Русской земли. Он нигде не упускает из виду основной своей цели: перейти затем к прославлению Русской земли и ее «просветителя» Владимира. Иларион настойчиво выдвигает вселенский, универсальный характер христианства Нового завета («благодати») сравнительно с национальной ограниченностью Ветхого завета («закона»). Подзаконное состояние при Ветхом завете сопровождалось рабством, а «благодать» (Новый завет) — свободой. Закон сопоставляется с тенью, светом луны, ночным холодом, благодать — с солнечным сиянием, теплотой. Таким образом, всё «Слово» Илариона, от начала до конца, представляет собой стройное и органическое развитие единой патриотической мысли. И замечательно, что эта патриотическая мысль Илариона отнюдь не отличается национальной ограниченностью. Иларион все время подчеркивает, что русский народ только часть человечества. [ 5], .

5. Заключение

Суммируем основные выводы, которые имеют для нас характер непреложных фактов (обстоятельств). Мы намерены исходить из них при решении самых различных вопросов о жизненном и творческом пути Илариона.

Во-первых: прежде всего, мы имеем подтверждаемый памятниками «послужной список» Илариона: «мних», «пресвитер», «митрополит». Это означает, что он изначально посвятил себя церковной стезе и последовательно прошел все освященные веками стадии церковной иерархии - от низшей до высшей. Период в его жизни, ознаменованный такими событиями, как посвящение в сан пресвитера, создание «Слова», избрание митрополитом и другими, период, продолжавшийся примерно с конца 20-х по середину 50-х годов, является наиболее продуктивным. Иными словами, на эти годы приходится наивысший расцвет творчества и жизненного успеха мыслителя. Именно эти годы его жизни отложились в памяти летописцев и попали в летописные своды, другие документы эпохи. Во-вторых, именно в этот период объективно сложились условия, когда оказалось возможным в полной мере востребовать талант Илариона и других книжников.

Во-вторых. Иларион получил, без преувеличения, блестящее по условиям древнерусской действительности образование. Особо следует выделить области богословия, риторики, истории, литературного мастерства.

Третий вывод. Иларион, бесспорно, наделен высокой интеллектуальной, литературно-художественной одаренностью. Ее предпосылки, без сомнения, были заложены в системе обучения и воспитания в детские и юношеские годы мыслителя. Но в решающей степени эта одаренность является следствием развития Илариона в определенной социо-культурной среде уже во взрослые годы. В должности простого священника, читающего воскресные проповеди обычной, рядовой пастве, такую степень или высоту одаренности не разовьешь. Иными словами, Иларион вращался в определенном сообществе людей, в котором интеллектуально-художественный тонус жизни стоял неизмеримо выше, чем духовные потребности обычной, рядовой паствы.

6. Список источников и литературы

1. Голубинский Е.Е. История русской церкви. Т.1. Первая половина тома. М.1880.

2. Дерягин В.Я. Иларион. Жизнь и "Слово" // Иларион. М.1994.

3. Калугин Ф.Г. Иларион митрополит Киевский и его церковно-учительные произведения. // Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. Вып.1 . СПб., 1894

4. Кожинов В. Творчество Илариона и историческая реальность. // Альманах библиофила. Вып. 26. М.1989.

5. Лихачев Д.С. Великое наследие. М. 1980.

6. Лихачев Д. С. "Повесть временных лет". Историко-литературный очерк // Повесть временных лет. СПб. 1996.

7. Митрополит Макарий (Булгаков). История русской церкви. Книга вторая. М. 1995.

8. Повесть временных лет (по Лаврентьевской летописи). СПб., 1996

9. Повесть временных лет (Ипатьевский список). // Библиотека литературы Древней Руси. СПб; 1997.

10. Полное собрание русских летописей. М.,1965.

11. Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси Х-ХII вв. СПб., 1914.

12. Розов Н.Н. К вопросу об участии Илариона в начальном летописании.// Летописи и хроники. Сб. ст. М.1974.

13. Слово о законе и благодати митрополита Илариона. // Библиотека литературы Древней Руси. Т.1. ХI-ХII вв. СПб., 1997.

14. Соловьев С.М. История России с древнейших времен, в 15-ти книгах (29 томов)/ Издательство социально-экономической литературы 1959-1966 Москва.

15. Татищев В.Н. История Российская. Т. 2. М-Л; 1963.

16. Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI - XIV вв./ Наука. 1972 Москва.

(† ок. 1054/55?), свт. (пам. 28 сент.- в Соборе Киево-Печерских преподобных отцов, в Ближних пещерах почивающих; во 2-ю Неделю Великого поста - в Соборе всех Киево-Печерских преподобных отцов), митр. Киевский.

Биография

В источниках о жизни И. сохранились немногочисленные сведения. Согласно «Повести временных лет», И. был священником («бе презвутер») в ц. св. Апостолов в с. Берестове под Киевом, в загородной резиденции киевских князей; вполне вероятно, являлся духовником киевского кн. св. Ярослава (Георгия) Владимировича Мудрого (1016-1018, 1019-1054). Из автобиографической записи И. следует, что он был иеромонахом (см. ниже). Согласно летописному сказанию о начале Киево-Печерского монастыря, И. нередко удалялся из Берестова на лесистый холм (место буд. обители, ее «ветхая» часть), где, ископав себе «печерку малу двусажену... отпеваше часы и моляшеся ту Богу втайне» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 156). Позднее на этом месте, ископав свою пещеру, поселился вернувшийся с Афона на Русь прп. Антоний Печерский.

Поскольку в произведениях И. имеются свидетельства знания им греч. языка, хорошей богословской подготовки, прекрасного владения приемами риторики, нек-рые исследователи допускали, что святитель получил образование в Византии. Л. Мюллер высказал предположение, что И. приобрел опыт пустынножительства на Афоне, позднее, посетив Францию в составе одного из рус. посольств 1048-1051 гг., связанных с бракосочетанием кор. Генриха I и кнж. Анны Ярославны, познакомился с лат. богослужением (Мюллер. 2000. С. 94-96).

«Муж благ, книжен и постник», И. в 1051/52 г. (не позднее 1 марта 1052) был хиротонисан в митрополита Киевского по инициативе кн. Ярослава Владимировича («постави Ярослав Лариона митрополитомь русина в святеи Софьи, собрав епископы» - ПСРЛ. Т. 1. Стб. 155) и стал первым русским, занявшим Киевскую кафедру. В рукописи, содержащей сочинения иерарха (ГИМ. Син. № 591, посл. треть XV в.), на л. 203 находится запись, где от лица И. говорится: «Аз милостию человеколюбивааго Бога, мних и прозвитер Иларион, изволением Его от богочестивых епископ священ бых и настолован в велицем и богохранимем граде Кыеве, яко быти ми в немь митрополиту, пастуху же и учителю. Быша же си в лето 6559, владычествующу благоверьному кагану Ярославу сыну Владимирю. Аминь». Именование киевского князя каганом, свойственное памятникам письменности XI в., свидетельствует о раннем происхождении данного текста.

Хиротония И., совершенная не в К-поле, а в Киеве Собором рус. архиереев, шла вразрез с принятой практикой назначения епископов и митрополитов Патриаршим Синодом и получила неоднозначную трактовку в историографии. По мнению одних историков, прежде всего отечественных (М. Д. Присёлков, Я. Н. Щапов и др.), она означала стремление Ярослава к церковной независимости от Византии. Др. исследователи (Мюллер, К. Ханник, А. В. Поппе ) считают, что этим действием юрисдикция К-польской кафедры не подвергалась сомнению (не случайно хиротония И. не рассматривалась как прецедент при поставлении на митрополичий престол Климента Смолятича в 1147). Согласно мнению Поппе, поддержанному А. В. Назаренко, Ярослав, созывая Собор для избрания и хиротонии И., опирался на реформаторские тенденции внутри К-польской Церкви, в к-рой именно в это время влиятельный Студийский мон-рь отстаивал выборность архиереев вопреки практиковавшимся Патриархией централизованным назначениям. Однако, как отметил Мюллер, в источниках говорится не об избрании И. епископами, а лишь о совершенной ими хиротонии.

При И. киевский князь дал Церкви Церковный устав князя Ярослава Владимировича, дошедший в поздних списках (см.: ДРКУ. С. 85-139). По мнению Щапова, прототип Устава был составлен в нач. 50-х гг. XI в. В Уставе сказано, что Ярослав, «сгадав» с И., «дал митрополиту церковные суды и епископомь, по правилом святых отець, судивше, казнити по закону». Как показал Щапов, несмотря на то что составители документа декларировали приверженность нормам визант. Номоканона, в Уставе кн. Ярослава греч. правила были приспособлены к условиям Др. Руси времени «Русской Правды» с широкой церковной юрисдикцией, охватывавшей многие сферы жизни, к-рые не регулировались княжеской властью (суд над священно- и церковнослужителями, семейно-брачное право, дела о непредумышленных убийствах, о разного рода оскорблениях). В документе заметна ориентация на русскую практику светского судопроизводства, широко использовавшего денежные штрафы («продажи»). По Уставу часть этих штрафов поступала архиерею. За нек-рые преступления по усмотрению епископа назначались епитимии, в ряде статей помимо размера штрафа в пользу архиерея записано: «...а князь казнит» (см.: Щапов Я. Н. Устав кн. Ярослава и вопрос об отношении к визант. наследию на Руси в сер. XI в. // ВВ. 1971. Т. 31. С. 71-78; Он же. 1989. С. 107-110, 174).

По проложному сказанию, известному в рукописях с 1-й пол. XIV в., И., будучи митрополитом, 26 нояб. неизвестного года освятил великокняжескую ц. св. Георгия в Киеве, построенную Ярославом Мудрым в честь своего небесного покровителя. В храме совершались наречения и поставления епископов. Владимирский еп. св. Симон писал Поликарпу, что из Жития прп. Антония Печерского он узнал о том, что И. совершил монашеский постриг и рукоположил во иерея свт. Леонтия , еп. Ростовского («Первый - Леонтий, епископ Ростовьскый... Илариона же митрополита, и сам чел еси в житии святаго Антониа, яко от того пострижен бысть, тако священства сподоблен» - Абрамович Д. И. Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911. С. 76; получившая распространение в науке интерпретация данного фрагмента как сообщения о принятии И. пострига от прп. Антония неудовлетворительна, поскольку она противоречит летописному сказанию о начале Печерского мон-ря, где сообщается, что прп. Антоний вернулся с Афона после поставления И. на митрополичий престол).

После смерти кн. Ярослава 20 февр. 1054 г. о судьбе И. ничего не известно. Вероятно, митрополит скончался еще при жизни князя, поскольку не упоминается в связи с отпеванием и погребением последнего. В 1055/56 г. Киевским митрополитом был Ефрем (НПЛ. С. 183). Гипотеза Присёлкова (Присёлков М. Д. Митр. Иларион, в схиме Никон, как борец за независимую Рус. Церковь: Эпизод из начальной истории Киево-Печерского мон-ря // С. Ф. Платонову ученики, друзья и почитатели: [Сб.]. СПб., 1911. С. 188-201; Он же. 1913), что И. после оставления митрополичьего престола удалился в Киево-Печерский мон-рь и является одним лицом с летописцем игум. прп. Никоном , не была принята научным сообществом.

Сочинения

Важнейшие произведения И.- «Слово о законе и благодати» (далее: СЗБ), Молитва, Исповедание веры - входят в сборник посл. трети XV в. ГИМ. Син. № 591 (л. 168-203; тексты имеют общее заглавие: «О законе, Моисеом даннем ему, и о благодати и истине, Исус Христос бывшим. И како закон отъиде, благодать же и истина всю землю исполни, и вера в вся языкы простреся и до нашего языка русскаго. И похвала кагану нашему Владимиру, от негоже крещени быхом. И молитва к Богу от всеа земля нашеа»). Подборка текстов, предположительно восходящая к И., завершается кратким автобиографическим послесловием.

СЗБ датируется большинством исследователей 40-ми гг. XI в. (во всяком случае не ранее 1037, когда была построена упоминаемая в памятнике киевская ц. Благовещения на Золотых воротах, и не позднее 1050, когда скончалась киевская кнг. Ирина, о к-рой говорится как о живой). Помимо первоначальной редакции, сохранившейся в единственном списке ГИМ. Син. № 591, выделяют сокращенную редакцию, в к-рой опущены Похвала кн. Владимиру и текст, связанный с Ярославом Мудрым (по-видимому, составлена в XII-XIII вв., сохр. более чем в 30 списках), а также сокращенно-интерполированную редакцию, в которой при сокращенной исторической части усилено богословское содержание (известна не менее чем в 10 списках XV-XVII вв.). По мнению Н. Н. Розова и Мюллера, СЗБ могло быть пасхальной проповедью. Др. исследователи (напр., Д. С. Лихачёв ) полагают, что СЗБ, будучи сказано в киевском соборе Св. Софии, завершалось Молитвой. Мюллер, выделяющий из СЗБ Похвалу кн. Владимиру, полагал, что СЗБ могло быть произнесено в день смерти равноап. кн. Владимира (Василия) Святославича (15 июля) в 1049 или 1050 г. у гробницы крестителя Руси в Десятинной ц.

СЗБ - древнейшее известное оригинальное рус. лит. произведение. В нем в художественно совершенном и богословски обоснованном виде нашла выражение апология новопросвещенной страны и ее крестителя равноап. кн. Владимира. СЗБ начинается с обзора библейской истории человечества: от ветхозаветных событий, отразивших господство в Израиле закона, к новозаветной истории, когда благодать (христ. учение) распространилась по всей земле. Через идею христ. благодати, открытой для всех народов, в сочинении проводится мысль о равенстве новообращенной Руси с др. христ. странами, в первую очередь с Византией.

В Похвале кн. Владимиру, содержащейся в 1-й редакции СЗБ, автор сравнивает св. князя с апостолами. Русская земля восхваляет своего «учителя и наставника» так же, как др. страны - апостолов Петра и Павла, Иоанна Богослова, Фому, Марка. Рус. князь по значению своих деяний в Похвале сближается с равноап. имп. Константином I Великим . И. уподобляет частые совещания Владимира с епископами о том, «како в человецех сих, новопознавшиих Господа, закон уставити», Никейскому Собору, созванному имп. Константином (БЛДР. Т. 1. С. 48). И. указывает 2 обстоятельства, подвигшие св. князя принять крещение: следование примеру Византии («слышано ему бе всегда о благоверьнии земле Гречьске... како единого Бога в Троици чтуть и кланяются» - Там же. С. 44), а также личное благочестие (не живя во время Христа и апостолов, не видя совершаемых ими чудес, Владимир «без всих сих притече к Христу, токмо от благааго съмысла и остроумиа разумев, яко есть Бог един Творець невидимыим и видимыим» - Там же. С. 46). Говоря о Крещении Руси, И. замечает, что одни крестились по убеждению, а другие по приказу - «страхом повелевшааго крещаахуся, понеже бе благоверие его с властию съпряжено». Среди христ. добродетелей Владимира И. выделяет щедрость в милостыне: «Кто исповесть многыя твоа нощныа милостыня и дневныа щедроты... Просящим подаваа, нагыа одевая, жадныа и алчныа насыщая, болящиим всяко оутешение посылаа, должныа искупая, работныим свободу дая» (Там же. С. 48). Похвала завершается рассказом о кн. Ярославе как о продолжателе дел Владимира: «Добр же зело и верен послух сын твои Георгии... иже недоконьчаная твоя наконьча, акы Соломон Давыдова... Виждь же и град, величьством сиающь, виждь церкви цветущи, виждь христианство растуще, виждь град, иконами святыих освещаем и блистающеся, и тимианом обухаем, и хвалами Божесьтвенами и пении святыими оглашаем» (Там же. С. 50). Похвала кн. Владимиру оказала заметное воздействие на жанр похвалы правителю в слав. лит-рах XIII в. Она использована в летописном некрологе владимиро-волынскому кн. Владимиру (Иоанну) Васильковичу в Галицко-Волынской летописи и в Житии св. Симеона Мироточивого (в миру серб. вел. жупан Стефан Неманя), написанном в 1264 г. хиландарским мон. Доментианом .

Исследователи выявили ряд источников, к-рыми мог пользоваться И. при написании СЗБ: Слово на Преображение прп. Ефрема Сирина (Шевырёв С. П. История рус. словесности. СПб., 18602. Ч. 2. С. 26), западнослав. сочинения - Пространные жития равноапостольных Кирилла и Мефодия, Жития св. Вита и св. Вацлава (Розов. 1968), «Большой апологетик» К-польского патриарха Никифора I , др. визант. сочинения (Молдован, Юрченко. 1989).

Начиная с работы И. Н. Жданова 1904 г., СЗБ часто рассматривалось как антивизант. произведение и связывалось с идеологической подготовкой русско-визант. войны 1043-1046 гг. (эта т. зр. получила широкое распространение в историографии советского периода). Некоторые авторы усматривали в СЗБ противопоставление суровому аскетизму Византии менее строгого рус. Православия киевского периода (Присёлков. 1913) и даже отражение симпатий русских к язычеству (Мильков В. В. Иларион и древнерусская мысль // Идейно-филос. наследие Илариона Киевского. К., 1986. Ч. 2. С. 8-40). Данные положения были аргументированно опровергнуты Мюллером (Мюллер. 2000. С. 100-114), к-рому принадлежит наиболее глубокий анализ произведений И. Исследователь показал, что «принадлежность к православной Церкви для Илариона, несомненно, первая, самая высшая ценность, а причастность к народу и государству Руси - вторая... Внутренняя связь Илариона с его землей, народом и государством не приводит его к неприятию других, чужеземных народов и уж ни в коем случае к враждебному отношению к другим христианским народам». Византия названа в СЗБ «благоверной страной Греческой», а К-поль - Новым Иерусалимом. Довольно важным представляется отсутствие в СЗБ антилат. полемики, хотя его составление приходится на время, близкое к разделению Церквей в 1054 г. «Римъскаа страна», к-рая «хвалит же похвальными гласы... Петра и Павла», названа в общем ряду христианских стран. Несмотря на наличие резких антииудейских пассажей, И. высоко оценивает ВЗ и цитирует его книги столь же часто, как и книги НЗ. По мнению Мюллера, СЗБ «могло служить собранием материалов для какого-то антииудейского полемического документа, но само по себе таковым не являлось» (Там же. С. 123), поскольку И. считал, что ушедший в прошлое иудаизм неактуален («иудейство бо преста, и закон отъиде», «Июдея млъчит»). Лишь язычество, традиции к-рого на Руси были сильны, получает у И. полностью негативную оценку - как беззаконие, служение бесам и тьма неведения. В общих выражениях осуждаются «учениа еретическаа» и следование «лжууму коему пророку» (под лжепророком, по-видимому, подразумевается основатель ислама).

Молитва, нередко встречающаяся в рукописях отдельно от СЗБ, посвящена новообращенной Русской земле. Автор благодарит Бога за то, что Он ее «исторг из пагубы идолослужения» (БЛДР. Т. 1. С. 52), и просит и в дальнейшем проявлять Свою милость и покровительство. Исповедание веры, составленное И., очевидно, при его поставлении в митрополиты (это следует из слов И. в конце: «И молите обо мне, честнеи учителе и владыкы Рускы земля» - Там же. С. 60), имеется только в сборнике ГИМ. Син. № 591. Исповедание представляет собой вариант Никео-Цареградского Символа веры, дополненный краткими рассуждениями И. на догматические темы с упоминания определений III-VII Вселенских Соборов , касающихся двух природ Христа и почитания икон.

Есть основания считать И. автором не входящего в сборник ГИМ. Син. № 591 послания «К старейшему ми брату-столпнику» (и выписанного из него «Поучения к отрекшимся мира»), в заглавии к-рого указана принадлежность Илариону. Древнейшие списки «Послания...» (3-я четв. XIV в.- 10-е гг. XV в.) с надписанием: «Илариона, митрополита Киевского» - содержатся в ряде рукописей серб. извода: БАН. Текущие поступления. № 13, 3-я четв. XIV в. (ранее был известен как «Сборник К. Д. Петковича», «Сборник М. П. Петровского», 3-я четв. XIV в.; см.: Сергеев А. Г. Атрибуция некоторых серб. рукописей XIV в. из собрания БАН // Палеография и кодикология: 300 лет после Монфокона: (Мат-лы междунар. науч. конф.). М., 2008. С. 167-168); Белград. НБС. Рс 26, 3-я четв. XIV в.; Афон. Хиландар. № 455, посл. треть XIV в.; Черногория, б-ка мон-ря Савина, № 22, ок. 1418 г. По крайней мере 2 списка (с.-петербургский и хиландарский) происходят из б-ки серб. монастыря Хиландар на Афоне, с момента основания связанного с Русским великомученика Пантелеимона монастырем . Широко представлены в южнославянской традиции XIV-XVIII вв. списки памятника, в заглавии к-рых автор (Иларион) не назван Киевским митрополитом. В восточнослав. традиции памятник известен с более позднего времени, древнейшие списки (пергаменные) датируются нач.- 1-й четв. XV в. (РГБ. Беляев. № 1; РГАДА. Ф. 201. № 16 и др.). В полных рус. списках памятника определение автора как митрополита Киевского неизвестно, однако оно встречается в рукописях XV-XVI вв. при выписке (именуемой «От иного слова») из «Наказания к отрекшимся мира» прп. Илариона Великого (РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. № 640; см.: Каталог слав.-рус. рукописных книг XV в., хранящихся в РГАДА. М., 2000. С. 218, 227. № 81). Послание «К старейшему ми брату-столпнику» посвящено различным вопросам монашеской жизни, и в первую очередь взаимоотношению монахов и «мира». Автор убежден, что иноческое житие есть наиболее совершенное проявление христ. веры. Поэтому, апеллируя к авторитету Свящ. Писания и святоотеческих творений, он призывает иноков отрешиться от «мира» - не участвовать в мирских трапезах, не стремиться к достижению монастырских должностей и церковных отличий, не искать милости от светских властей, питаться прежде всего делом рук своих, а не рассчитывать на милостыню от сильных мира сего и богомольцев.

Атрибуция «Послания...» И. отвергалась Н. К. Никольским (Никольский. 1906. С. 92-93) и вслед за ним позднейшими авторами. При этом датировка сочинения домонг. временем ни у кого не вызывала сомнений, т. к. следы его использования находят в памятниках не позднее XII-XIII вв. Предполагалось, что «Послание...» было переведено в Др. Руси с греческого, но греч. оригинал памятника не найден. Против предположения о переводном характере «Послания...» в последнее время был выдвинут ряд веских возражений. Исследуя средневек. авторскую топику, Д. М. Буланин пришел к выводу, что примененная в «Послании...» формула: «Не бо взрастохом в Афинех, ни философии учихомся» - нехарактерна для визант. лит-ры, но широко распространена в древнерус. книжности (Буланин Д. М. Античные традиции в древнерус. лит-ре XI-XVI вв. Мюнхен, 1991. С. 242-243). Кроме того, в средневек. слав. книжности неизвестны случаи атрибуции текстов, написанных греч. почитаемыми авторами, слав. авторам, развитие псевдоэпиграфов шло в противоположном направлении. Важно также, что недавно обнаруженные древнейшие списки «Послания...» с надписанием: «Илариона, митрополита Киевского» - невосточнослав. происхождения: в Болгарии и Сербии в XIV-XV вв. не было стимулов приписывать текст неизвестному и неканонизированному лицу. Во 2-й пол. XVI в. «Послание...» послужило одним из источников Послания царя Иоанна Грозного игумену и братии Кирилло-Белозерского мон-ря.

Поучение св. Илариона о пользе души (нач.: «Потщимся, братие и сестры, к вечней жизни светлой»), опубликованное прот. А. В. Горским как принадлежащее И. (ПрТСО. 1844. Ч. 2. С. 204-222; Прил. С. 223-299), известно с надписанием: «Митрополита Киевского» - в 2 рус. рукописях (в пергаменном сборнике 1-й четв. XV в. РГБ. ТСЛ. № 13 и в неустановленном списке Волоколамской б-ки, известном Горскому), а также в болг. сборнике нач. XV в. (Патерик Римский с дополнениями - Сербия. Собр. Печской Патриархии. № 103). Данное сочинение с именем св. Илариона в заглавии читается уже в учительной части Пролога РНБ. Соф. № 1324, сер.- 2-я пол. XIII в., что служит доказательством домонг. датировки памятника. Из вышесказанного следует кроме прочего, что сочинения с именем И. играли заметную роль в русско-южнослав. лит. связях домонг. времени.

Ряд произведений аскетического содержания приписывался И. без достаточных оснований исходя из их заглавий, где автором назван «отец наш» «святой» «мних» Иларион (см.: Никольский. 1906. С. 90-122, 511-517; Подскальски. 1996. С. 150-152). По Лихачёву, опиравшемуся на стилистическое и идейное сходство СЗБ с ранним летописанием, И. является наиболее вероятным автором «Сказания о распространении христианства на Руси», которое, по гипотезе исследователя (разделяемой не всеми учеными), было одним из важнейших источников Начальной летописи (см.: Лихачёв Д. С. Рус. летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 66-70). Возможно (хотя этому нет прямых подтверждений), И. участвовал в переводческой работе, организованной при киевском Софийском соборе кн. Ярославом Мудрым.

Почитание

В «Книге степенной царского родословия» (нач. 60-х гг. XVI в.) И. назван «святителем» (ПСРЛ. Т. 21. С. 170). В составленном при митр. Киевском св. Петре (Могиле) ок. 1643 г. Каноне прп. отцам Печерским, автором к-рого считается Мелетий Сириг , И. упоминается в 1-м тропаре 9-й песни наряду с др. рус. «Божественными иерархами» (необязательно связанными с Киево-Печерским мон-рем). Вместе с другими русскими митрополитами И. назван в светильне канона прп. отцам Киево-Печерским, в Ближних пещерах почивающим (Минея (МП). Сент. С. 830; служба составлена в 1684-1690). «Святый Иларион митрополит» указан среди святых г. Киева в списке XVIII в. «Описания о российских святых», принадлежавшем П. И. Савваитову (Барсуков. Источники агиографии. С. I; Описание о российских святых. С. 258).

Со 2-й пол. XVII в. встречаются сообщения о том, что И. был погребен в Киево-Печерском мон-ре. Вероятно, первым об этом написал И. Гербиний в соч. «Religiosae Kijovienses Cryptae, sive Kijovia Subterranea» (Jena, 1675. P. 112), созданном на основе Киево-Печерского патерика (К., 1661) без знакомства автора с монастырским некрополем. В Каталоге российских архиереев (РНБ. Соф. № 1417, XVIII в.), составленном ок. сер. XVIII в., об И. сказано: «Преставися в лето 6579 (1071) и положен бысть в Печерском монастыре. И крайния ради его добродетели бысть свят и чудотворец предивен. Сей святый Иларион митрополит первее начат копати пещеру» (цит. по: Макарий. 1995. Кн. 2. С. 460. Примеч. 18). По-видимому, вслед. такого рода сообщений в позднейшей агиографической лит-ре И. безосновательно был отождествлен с упоминаемым в Киево-Печерском патерике книгописцем прп. Иларионом схимником, подвизавшимся в монастыре в игуменство прп. Феодосия Печерского (Ɨ 1074) и погребенным, согласно позднейшей традиции, в Дальних пещерах (Модест (Стрельбицкий), еп. Краткие сказания о жизни и подвигах святых отцев Дальних пещер Киево-Печерской Лавры. К., 1885. С. 9-12; Леонид (Кавелин). Св. Русь. С. 6-7; Розов. 1987. С. 199-200; Дива печер лаврських. К., 1997. С. 66). Не принимая этого отождествления, архиеп. Филарет (Гумилевский) тем не менее относил И. к святым, чьи мощи почивают в Дальних пещерах (Филарет (Гумилевский). РСв. 2008. С. 468-471). Имя И. отсутствует в перечнях Печерских преподобных в составленном архиеп. Сергием (Спасским) на основании сведений из епархий «Верном месяцеслове всех русских святых, чтимых молебнами и торжественными литургиями общецерковно и местно» (М., 1903). Канонизацией И. следует считать включение его имени в Собор всех святых, в земле Российской просиявших, составленный в связи с подготовкой к изданию богослужебных Миней в сер. 80-х гг. XX в. (Минея (МП). Май. Ч. 3. С. 356). Позднее имя святого вошло в Собор преподобных отцов Ближних пещер (вероятно, в результате соотнесения места, где подвизался сначала И., затем прп. Антоний Печерский, с Ближними пещерами Киево-Печерской лавры). В составе данного Собора И. указан в Православном церковном календаре, в перечне святых Собора в Минее (МП) под 28 авг. И. не назван.

Ист.: ПВЛ; НПЛ; ПСРЛ. Т. 1, 2; Патерик Киевского Печерского мон-ря / Ред.: Д. И. Абрамович. СПб., 1911. С. 12, 76; Лосева О. В. Жития рус. святых в составе древнерус. Прологов XII - 1-й трети XV в. М., 2009. С. 326, 378.

Изд.: Памятники духовной лит-ры времен вел. кн. Ярослава I. Слова митр. Илариона. 1. О законе Моисеевом... и похвала кагану нашему Владимиру; 2. «Потщимся, братие и сестры...» / Пер.: А. В. Горский // ПрТСО. 1844. Ч. 2. С. 223-292, 293-299; Славяно-рус. сочинения в пергаменном сб. И. Н. Царского // ЧОИДР. 1848. Кн. 7. № 11. С. 21-41; Памятники древнерус. лит-ры, посвященные Владимиру Святому // ЧИОНЛ. 1888. Кн. 2. Отд. 2. С. 45-58; Мусин-Пушкинский сб. 1414 г. в копии нач. XIX в. / Изд.: Вс. Срезневский. СПб., 1893. С. 32-68; Покровский Ф. И. Отрывок Слова митр. Илариона «О законе и благодати» в списке XII-XIII вв. // ИОРЯС. 1906. Т. 11. Кн. 3. С. 412-417; Исповедание веры митр. Киевского Илариона с записью о его поставлении // ПДРКП. 1920. Ч. 2. Вып. 1. С. 102-103; M ü ller L. Des Metropoliten Ilarion Lobrede auf Vladimir den Heiligen und Glaubensbekenntnis. Wiesbaden, 1962; Розов Н. Н. Синодальный список сочинений Илариона - рус. писателя XI в. // Slavia. Praha. 1963. Roč. 31. Seš. 2. S. 141-175; Die Werke des Metropoliten Ilarion / Hrsg. L. Müller. Münch., . (Forum slavicum; 37); Из творческого наследия рус. писателя XI в. Илариона // Dissertationes slavicae. Szeged, 1975. T. 9/10. P. 115-155; Elbe H. Die Handschrift С der Werke des Metropoliten Ilarion // RM. 1975. T. 2. S. 120-161; Молдован А. М. «Слово о законе и благодати» Илариона. К., 1984; Идейно-философское наследие Илариона Киевского / Пер.: Т. А. Сумникова; отв. ред.: А. А. Баженова. М., 1986. 2 ч.; БЛДР. 1997. Т. 1. С. 26-61.

Лит.: Барсуков. Источники агиографии. Стб. 215-217; Калугин Ф. Г. Иларион, митр. Киевский, и его церк.-учительные произведения // Памятники древнерус. церковно-учительной лит-ры. СПб., 1894. Вып. 1. С. 47-85; Голубинский. История РЦ. Т. 1. С. 297-300, 841-846; Жданов И. Н. «Слово о законе и благодати» Илариона и «Похвала кагану Владимиру» // Соч. СПб., 1904. Т. 1. С. 1-80; Никольский Н. К. Мат-лы для повременного списка рус. писателей и их сочинений: (X-XI вв.). СПб., 1906. С. 75-122; Петровский М. П. Иларион, митр. Киевский, и Доментиан, иером. хилендарский // ИОРЯС. 1908. Т. 13. Кн. 4. С. 81-133; Присёлков М. Д. Очерки по церк.-полит. истории Киевской Руси X-XII в. СПб., 1913, 20032 (по указ.); Туницкий Н. Л. Хиландарский отрывок «Слова к брату-столпнику» с именем Илариона, митр. Киевского // В память столетия МДА (1814-1914): Сб. ст. Серг. П., 1915. Ч. 1. С. 375-482; Вальденберг В. Е. Древнерус. учения о пределах царской власти. Пг., 1916. С. 93-98; Никольская А. Б. Слово митр. Киевского Илариона в позднейшей лит. традиции // Slavia. 1928/1929. Roč. 7. Seš. 3. S. 549-553; Seš. 4. S. 853-870; Розов Н. Н. Рукописная традиция «Слова о законе и благодати» // ТОДРЛ. 1961. Т. 17. С. 42-53; он же. Из наблюдений над историей текста «Слова о законе и благодати» // Slavia. 1966. Roč. 35. S. 365-379; он же. Из истории русско-чешских лит. связей древнейшего периода: О предполагаемых западнослав. источниках сочинений Илариона // ТОДРЛ. 1968. Т. 22. С. 71-85; он же. К вопросу об участии Илариона в начальном летописании // Летописи и хроники, 1973. М., 1974. С. 31-36; он же. Иларион, митр. Киевский // СККДР. 1987. Вып. 1. С. 198-204 [Библиогр.]; Мainka R. М. Von Gesetz und Gnade: Die heilsgeschichtliche Schicht im Slovo des Kiever Metr. Ilarion // Clarentianum. R., 1969. Vol. 9. P. 273-304; Poppe A. Państwo i Kościół na Rusi w XI w. Warsz., 1968 (по указ.); он же. Рус.-визант. церк.-полит. отношения в сер. XI в. // История СССР. 1970. № 3. С. 108-124; idem. The Rise of Christian Russia. L., 1982; Danti A. Sulla tradizione dello «Slovo о zakone i blagodati» // Ricerche slavistiche. 1970/1972. Vol. 17/19. P. 109-117; M ü ller L. Neue Untersuchungen zum Text der Werke des Metropoliten Ilarion // RM. 1975. Т. 2. P. 3-91; он же (Мюллер Л.). Понять Россию: Ист.-культурные исследования. М., 2000. С. 88-164; Молдаван А. М. Лингвотекстологический анализ списков «Слова о законе и благодати» митр. Илариона // Источниковедение лит-ры Др. Руси. Л., 1980. С. 38-52; он же. К истории составления троицкой Минеи № 678: Значение ее для текстологического исслед. произведений митр. Илариона // Зап. ОР ГБЛ. 1981. Вып. 42. С. 64-76; он же. «Слово о законе и благодати»: Сопоставление списков // История рус. яз.: Исслед. и тексты. М., 1982. С. 227-261; Молдован А. М., Юрченко А. И. «Слово о законе и благодати» и «Большой Апологетик» патр. Никифора // ГДРЛ. 1989. Сб. 1. С. 5-18; Щапов Я. Н. Гос-во и Церковь в Др. Руси, X-XIII вв. М., 1989 (по указ.); Ужанков А. Н. Когда и где было прочитано Иларионом «Слово о законе и благодати» // ГДРЛ. 1994. Сб. 7. Ч. 2. С. 75-106; он же. Из лекций по истории рус. лит-ры XI - 1-й трети XVIII вв.: «Слово о Законе и Благодати» Илариона Киевского. М., 1999; Акентьев К. К. Мозаики Св. Софии и «Слово» митр. Илариона в визант. литургическом контексте // Литургия, архитектура и искусство визант. мира: Тр. XVIII Междунар. конгр. византинистов. СПб., 1995. С. 75-94. (Византинороссика; 1); Макapий. История РЦ. 1995. Кн. 2 (по указ.); Топоров В. Н. Святость и святые в рус. духовной культуре. М., 1995. Т. 1. С. 257-412; Подскальски Г. Христианство и богосл. лит-ра в Киевской Руси: (988-1237). СПб., 19962 (по указ.); Алексеев А. И. «Наказание к отрекшимся мира» Илариона Великого в контексте полемики о монастырском «стяжании» XVI в. // Опыты по источниковедению: Древнерус. книжность: Редактор и текст. СПб., 2000. Вып. 3. С. 16-24; Письменные памятники истории Др. Руси: Летописи. Повести. Хождения. Поучения. Жития. Послания: (Аннот. кат.-справ.) / Ред.: Я. Н. Щапов. СПб., 2003. С. 175-181 [Библиогр.].

А. А. Турилов, Э. П. Р.

Иконография

Наиболее раннее изображение И. сохранилось на миниатюре Радзивиловской летописи (БАН. 34. 5. 30. Л. 90, кон. XV в.; см.: Радзивиловская летопись. СПб.; М., 1994. Т. 2. С. 336), где проиллюстрировано поставление его митрополитом в соборе Св. Софии в Киеве: И. в центре композиции вполоборота вправо, в светлой фелони и омофоре, с бородой средней величины, с залысинами, с нимбом. В составе Собора Киево-Печерских чудотворцев раннее изображение И. (с нимбом) известно на иконе «Древо Киево-Печерских святых» 60-х гг. XVII в. из ц. Печерской иконы Божией Матери в Угличе (УИХМ) - поясной образ в епископском облачении, с непокрытой головой, в одном из цветков древа, крайний слева среди святителей. Единоличный образ И. (в саккосе и митре, с Евангелием) на фоне собора имеется в местном ряду иконостаса 1-й пол. XIX в. ц. прп. Антония в Ближних пещерах лавры.

И. в архиерейской мантии и черном клобуке, с жезлом в руке помещен среди подвижников XI в. в одной из настенных композиций в галерее, ведущей в пещерную ц. прп. Иова Почаевского в Почаевской Успенской лавре (живопись в академической манере кон. 60-х - 70-х гг. XIX в. работы иеродиаконов Паисия и Анатолия, поновлена в 70-х гг. XX в.). В профиль, с окладистой седой бородой, с крестом и жезлом в руках (надпись: «пр Iларiонъ Митр.») представлен в росписи «Шествие Русских святых к небесам» 1898 г. работы П. Тергина на лестнице Преображенского собора Валаамского мон-ря (Большакова С. Е. Спасо-Преображенский собор Валаамского монастыря. СПб., 2005. С. 15. Ил.). На иконе «Святые первосвятители всея Руси» кон. 50-х - 70-х гг. XX в. (митрополичьи палаты ТСЛ) он изображен в центральной части композиции на фоне собора Св. Софии в Киеве (между святителями Михаилом Киевским и Константином Черниговским), прямолично, в монашеском и святительском облачении: в схиме и куколе, в фелони и омофоре, десница на груди, в левой свиток с текстом: «Слово о законh и благо…», на нимбе надпись: «Прп Iларiw нъ чu д печерск.».

Лит.: Гончарук В. М., Кабанець Є. П. Дереворит сер. XVII ст. «Родословне древо Киево-Печерського монастиря» як джерело з исторiï Печерськоï канонизацiï // Могилянськi читання, 1999. К., 2000. С. 56-63; Горстка А. Н. Об иконе «Древо Киево-Печерских святых» из Углича // ПКНО, 1999. М., 2000. С. 300-314; он же. Иконы Углича XIV-XX вв. М., 2006. С. 130-131, 190. Кат. 67. Ил. 110-111; Алдошина Н. Е. Благословенный труд. М., 2001. С. 223; Киево-Печерский патерик: У истоков рус. монашества: [Кат.] / Сост.: Л. И. Алёхина и др. М., 2006.

В Соборах прпп. отцов Киево-Печерских Ближних пещер и всех прпп. отцов Киево-Печерских , а также Киевских святых

«Боголюбивый князь Ярослав любил Берестово и бывшую там церковь святых Апостолов, и многих пресвитеров чтил и содержал. Был среди них пресвитер имени Иларион, муж благ, и книжен, и постник. Ходил он из Берестова на Днепр, на холм, где ныне ветхий монастырь Печерский , и тут молитву творил в глухом лесу. Ископав пещерку малую двухсаженную, приходя из Берестова, пел здесь часы и молился в уединении Богу...»

Впоследствии эту пещеру занял Антоний Печерский . От преподобного Антония Иларион принял монашеский постриг .

Святой Иларион, как свидетельствуют его творения, был не просто «муж книжный», но обладал духовными дарованиями, глубиной богословского ведения. Все свои силы он отдавал служению Церкви.

Когда скончался митрополит Феопемпт , Русь находилась в состоянии войны с Византией . Соборным суждением иерархов Русской Церкви было решено поставить митрополита в Киеве, не обращаясь в Царьград, хотя Русская Церковь была в то время митрополией в составе Константинопольского Патриархата и ее предстоятелями до этого были греки. Святитель Иларион славился среди русского духовенства высотой духовной жизни и проповедническим дарованием. Незадолго до того он произнес в Десятинной церкви в похвалу святому князю Владимиру свое знаменитое «Слово о законе и благодати », в котором дал богословское осмысление места Русской Церкви в истории Божественного домостроительства спасения. Это литературное произведение свидетельствует не только о богословских знаниях, но и о риторических и писательских дарованиях его автора, что заставляет предполагать, что Иларион получил высшее образование в Византии. Участвуя в посольстве ко французскому королевскому двору (ок. ), он имел возможность познакомиться также с Западной Европой.

Выбор Собора архиереев был по душе Ярославу Мудрому . В Святой Софии подвижник был поставлен митрополитом Киевским в году. Позже святой Иларион был утвержден Константинопольским патриархом (по другим сведениям, он так и не был утвержден и с этим связано его недолгое правление). Его деятельность проходила в период утверждения и укрепления Христианства на Руси. Для достижения успеха в этом важном деле митрополит Иларион придавал большое значение развитию грамотности.

На время его правления приходится освящение 26 ноября () г. каменной церкви монастыря св. Георгия в Киеве , основанного Ярославом.

С именем Илариона связано составление церковного устава (номоканона) князя Ярослава . Впрочем этот факт ставится под сомнения учеными, относящими этот номоканон к позднейшему времени (XII -XIII вв.) .

Летопись не отметила года его кончины, но на погребении князя Ярослава Мудрого , 20 февраля г., святителя уже не было, а в году в Киев прибыл новый митрополит - грек Ефрем .

Молчание летописи о кончине свт. Илариона дает основания считать, что он не умер, а был устранен от управления митрополией. Удаление Илариона находилось, видимо, в связи с восстановлением прежнего порядка поставления киевских митрополитов и, вероятно, последовало вскоре после смерти Ярослава в феврале 1054 г.

Оставленное им духовное наследие живет в Русской Церкви. И, прежде всего, лучшее творение древнерусской церковной литературы – «Слово о законе и благодати », известное в более 50 списках -XVI веков. Среди других творений святителя Илариона особо важное место занимает его архиерейское исповедание которое стало образцом епископской присяги в Русской Церкви.

Святитель Иларион был погребен в Киевских пещерах. В надписаниях его творений, в рукописных святцах и каталогах святителей, святитель Иларион неизменно именуется святым и предивным чудотворцем. Устойчивое литургическое почитание его как святого засвидетельствовано в службах Киево-Печерским преподобным. Как в службе Собору отцов Ближних пещер (28 сентября) так и в службе всем Киево-Печерским святым (2-я Неделя Великого поста) он перечисляется наравне с другими святыми иерархами Русской Православной Церкви.

Труды

Слово о законе и благодати (Памятники древн. рус. лит., вып. I).
Похвала князю (кагану) Владимиру, просветившему Русь св. крещением. (Там же).
Молитва к Богу от лица всей новопросвещенной Руси. (Там же).
Изложение или исповедание веры.
Поучение о пользе душевней ко всем христианам.
Слово к брату-столпнику.

Литература

Посторжинский М., прот. История русской церк. проповеди, 2-е изд. Киев, 1891, с. 11-31.
Соловьев С.М. История России, кн. 1-я, с. 210, 211 пр. 1-е, 254, 255, 260, 261.
Касаткин В., прот. Монастыри, соборы и прих. церкви Влад. еп., ч. I, 1906, с. 135, 158, 222.
Захарченко М.М. Киев теперь и прежде. Киев, 1888, с. 150, 229.
Протопопов Д. Жития святых, 1885, август, с. 436-438.
Токмаков И. Историч. и археологич. опис. Покровского девичьего м-ря в Суздале. М., 1889, с. 19-27.
Филарет (Гумилевский) И. Р. Ц., период I, с. 76, 89-91, 106 пр. 149; 119 пр. 178; 120, 155, 170-173, 185, 196.
Строев П., с. 1.
Булгаков, с. 1402.
Летопись Е. А., с. 362-364.
Н. Д., с. 12.
Истор. вестн., 1895, май, с. 629.
Ж. П. Б., декабрь, с. 1012, 1045.
П. С. Р. Л., т. I, с. 67, 254-255; т. II, с. 268; т. III, с. 2; т. V, с. 138; т. VI, с. 84; т. VII, с. 332, 339.
Ж. М. П., 1951, № 6, с. 46-48.
«-» 1954, № 10, с. 44.
БЭЛ, т. V, с. 846.
БЭС, т. I, с. 932; т. II, с. 1573.
РБС, т. VIII, с. 85.

Его "Слово о Законе и Благодати" стало философским обоснованием нового смысла бытия Руси

В середине XI века в Киеве произошло событие, о котором древнерусский летописец рассказал всего лишь одной фразой, размещенной в "Повести временных лет" под 1051 годом: "Поставил Ярослав русина Иллариона митрополитом, собрав для этого епископов".

Стремление к независимости

О жизни Илариона, митрополита Киевского, нам практически ничего не известно. Есть лишь два упоминания в "Повести временных лет", запись похожего содержания в конце "Исповедания веры" самого Илариона (или от его имени), ссылка Симона на "Житие Антония" (о поставлении в пресвитеры и пострижении Илариона Антонием) и упоминание имени Илариона в церковном "Уставе Ярослава".

В частности, "Повесть временных лет" сообщает, что до своего поставления в митрополиты Иларион служил пресвитером (т.е. старшим священником) в селе Берестовом, в княжеской церкви во имя Святых Апостолов. Это был очень благочестивый человек. Для уединенной молитвы он часто уходил из Берестового на высокий, гористый, заросший дремучим лесом берег Днепра, который круто спускался к речным водам. И выкопал Иларион в той горе небольшую пещерку. Здесь, в этой пещерке он и возносил свои молитвы Богу. Великий князь Ярослав очень любил Илариона, часто советовался с ним, прислушивался к его мнению. И потому, когда возникла необходимость, князь Ярослав предложил священнику Илариону возглавить русскую церковь. Поставление Илариона в митрополиты торжественно прошло в новом, только что построенном соборе святой Софии в Киеве.

Писатель и философ

Тем не менее, личность Илариона, митрополита Киевского, несомненно, принадлежит к числу наиболее значимых в отечественной истории. Ведь он внес весомый вклад в становление русской культуры, создав первое отечественное литературно-философское произведение – "Слово о Законе и Благодати".

"Слово о Законе и Благодати" написано между 1037 и 1050 годами. Оно было очень популярно на Руси, недаром сегодня известно в разных редакциях более пятидесяти его списков XV-XVI веков. Кроме того, митрополиту Илариону принадлежат два текста – "Молитва" и "Исповедание веры", которые обычно публикуются вместе со "Словом".

Логический анализ позволяет разделить "Слово о Законе и Благодати" на три составные части. Первая – это своеобразное философско-историческое введение. В его основе лежит рассуждение о соотношении Ветхого и Нового Заветов – "Закона и Благодати". Смысл подобного рассуждения многообразен. С одной стороны, это продолжение чисто богословского спора между западной, римской церковью и церковью восточной, православной. Дело в том, что западное христианство почитало Ветхий Завет как собрание разного рода правовых норм, как оправдание свойственных западному миру прагматических устремлений. На востоке Ветхому Завету придавалось гораздо меньшее значение.

Иларион в своем "Слове" стоит ближе к восточной церкви. Он говорит: "Прежде был дан Закон, а потом Благодать, прежде – тень, а потом истина".

#comm#Таким образом, Иларион подчеркивает, что следование нормам только лишь Ветхого Завета не приводит людей к спасению души, как не спасло знание Закона ("тени") древних иудеев.#/comm#

Более того, предпочтение Ветхого Завета может привести к иудаизму. Лишь Новый Завет ("истина"), данный человечеству Иисусом Христом, является Благодатью, ибо Иисус своей смертью искупил все людские грехи, а посмертным воскрешением открыл всем народам путь к спасению.

Смысл этой притчи, по Илариону, очень глубок. Агарь – это образ Ветхого Завета, Закона. Ее сын появляется на свет раньше, но, рожденный рабыней, продолжает и сам оставаться рабом. Сарра – это символ Нового Завета, Благодати, которая рождает свободного Иакова. Так и Ветхий Завет не может быть истиной, хотя он и явился раньше Нового Завета. Следовательно, не "первородство" имеет решающее значение, а то, что Господь послал истину людям в Заветах Иисуса Христа. "Закон ведь прежде был и несколько возвысился, но миновал, - говорит Иларион. - А вера христианская, явившаяся и последней, стала больше первого и распростерлась на множество языков. И Благодать Христова, объяв всю землю, ее покрыла, подобно водам моря".

В рассуждении Илариона о Сарре и Агари прослеживаются две важнейшие идеи. Во-первых, Христова Благодать настолько значительна, что спасает всех людей, принявших Святое Крещение, независимо от того, когда произошло само крещение. Во-вторых, одного факта крещения достаточно для того, чтобы люди, его принявшие, были достойны спасения. "Христианское же спасение – благодатно и изобильно, простираясь во все края земные… - пишет Иларион. - Христиане же поспешением истины и Благодати не оправдываются, но спасаются."

Обретение пути

Во второй части "Слова" Иларион развивает идеи спасения одной Благодатью уже в приложении к Руси. Крещение Руси, совершенное великим князем Владимиром, показало, что Благодать распространилось и в русские пределы. Следовательно, Господь не презрел Русь, а спас ее, приведя к познанию истины. "И уже не идолопоклонниками зовемся, - пишет Иларион, - но христианами, не без упования еще живущими, но уповающими на жизнь вечную."

Приняв Русь под свое покровительство, Господь даровал ей и величие. И теперь это не "безвестная" и "захудалая" земля, но земля Русская, "что ведома во всех наслышанных о ней четырех концах" света. Более того, христианская Русь может надеяться на великое и прекрасное будущее, ибо оно предопределено божиим промыслом.

Третья часть "Слова" посвящена прославлению великих киевских князей. Прежде всего, речь идет о князе Владимире (в крещении Василий), которого "посетил посещением Своим Всевышний". Кроме того, славит Иларион князя Ярослава Мудрого (в крещении – Георгий), современником и соратником которого был и сам митрополит. Но интересно, что Иларион прославляет также и язычников Игоря и Святослава, заложивших будущее могущество Русского государства. Более того, в своем сочинении Иларион именует русских князей титулом "каган". А ведь этот титул в те времена приравнивался к титулу императора. Да и самого князя Владимира Иларион сравнивает с императором византийским Константином.

По сути дела, "Слово" – это похвальная песнь Руси и ее князьям. А воспевание достоинства и славы русской земли и княживших в ней потомков Игоря Старого направлено прямо против политических притязаний Византии.

#comm#"Слово о Законе и Благодати" иллюстрирует и первые шаги христианства в Древней Руси.#/comm#

Митрополит Иларион в своем "Слове о Законе и Благодати" складывает похвальное слово Владимиру, сравнивая его с императором Константином, который в IV веке признал христианство государственной религией и был за это причислен к лику святых: "О, подобный великому Константину, равный ему умом, равный любовью ко Христу, равный почтительностью к служителям Его!.. Тот покорил Богу царство в еллинской и римской земле, ты же – на Руси... Тот с матерью своею Еленой веру утвердил, принеся крест из Иерусалима, и распространив его по всему миру своему, - ты же с бабкою твоею Ольгой веру утвердил, принеся крест из нового Иерусалима, града Константинова, и поставив его по всей земле твоей. И, как подобного ему, соделал тебя Господь на небесах сопричастником одной с ним славы и чести в награду за благочестие твое, которое стяжал ты в жизни своей". В этих и других словах митрополита Илариона представлена целая программа причтения Владимира к лику святых, как заступника и благодетеля Руси, как равного апостолам.

В историософском же смысле, митрополит Иларион продолжил и развил линию начатую еще в летописной традиции, предприняв усилия по "вписыванию" истории Руси в библейскую историю. Многочисленные библейские аналогии, которые наполняют текст "Слова о Законе и Благодати", позволяют автору представить Русь, как государство, вставшее в ряд других христианских государств и занимающее в этом ряду самое достойное место. Но сознательное и доказательное предпочтение Нового Завета Ветхому доказывало и самостоятельность Руси как в сравнении с Западом, так и в сравнении с Востоком.

Специально для Столетия