Анализ стихотворения В. Жуковского «Сельское кладбище. Анализ элегии «Сельское кладбище» Жуковского В.А

В этой статье мы проанализируем элегию, которую написал в 1802 году Жуковский, "Сельское кладбище". Данное произведение относится к романтизму и имеет характерные для него особенности и черты.

Для раннего Жуковского излюбленное время суток - переход от сумерек к вечеру, от дня к ночи, от тьмы к рассвету. В эти часы и минуты человек ощущает, что сам он меняется, что не все еще закончено, что жизнь полна тайны и непредсказуема, а смерть, возможно, лишь переход души в неведомое, иное состояние.

Образ кладбища

Итак, перед вами произведение, которое создал Василий Андреевич Жуковский, - "Сельское кладбище". Анализ стихотворения начнем с главного предметного образа, указанного в названии. Любимое место, в котором романтик предается нелегким раздумьям о тленности бытия, - кладбище. Все здесь напоминает о разлуке, о прошлом, которое царствует над людьми. Но делает это не разрывая сердце, мягко, что отмечает Жуковский ("Сельское кладбище"). Анализ стихотворения позволяет нам заметить, что увитые зеленью памятники на могилах, овеянные легким прохладным ветерком, говорят не только о всевозможных потерях, но и о том, что человеческое страдание непременно пройдет, как проходит и радость. В конце концов останется лишь разлитый в природе грустный покой.

Герои элегии

Любимый герой поэта-романтика - он сам, то есть Василий Андреевич Жуковский. "Сельское кладбище" изображает мысли и чувства автора, его философские размышления. Кто как не наделенный особым слухом "певец" способен понять радость и боль жизни, расслышать голоса природы, подняться над мирской суетой, чтобы охватить в едином порыве своей души весь мир, соединиться со Вселенной? Свое "кладбищенское" раздумье посвящает автор, как и Томас Грей, памяти "бедного певца". При этом сознательно делает менее зримыми свои описания, усиливая их эмоциональный настрой, Жуковский (элегия "Сельское кладбище").

Эпитеты в произведении

В данном произведении почти у каждого существительного присутствует прилагательное в качестве эпитета. Подобный прием не случайно ввел в свое "Сельское кладбище" смещает акцент с предметов на характеристики внутреннего мира. Так, стопа - медлительная, селянин - усталый, шалаш - спокойный. Внимание читателя, таким образом, переносится на непредметный признак. Это все присутствует и у Грея. Но русскому поэту мало того: он в свое произведение добавляет еще два слова, которые указывают на состояние: "бледнеет" и "задумавшись". Слово "бледнеет", казалось бы, относится к зрительному ряду. Но если представить это, получается, что в предметном, прямом смысле это означает, что день становится светлее. А в произведении описывается совсем противоположное: наступление вечерних сумерек. Следовательно, слово "бледнеет" означает в элегии нечто совсем иное: исчезает, гаснет, блекнет. Возможно, как и сама наша жизнь.

Звукопись

Этот эффект усиливается во второй строфе. Здесь зрительные образы (хоть и переведенные в другой, эмоциональный план) отодвигаются на второе место, уступая его звуковым. Чем темнота в мире, который описывает поэт, становится непроницаемее, тем более лирический герой ориентируется по звуку. Во второй строфе основная художественная нагрузка ложится именно на звукопись, а не на эпитеты. Этот прием не случайно применяет в своем произведении Жуковский. Стих "Сельское кладбище" благодаря ему становится выразительнее.

Удваивающиеся, протяжные сонорные "н", "м", а также шипящие "щ", "ш" и свистящие "з", "с" создают образ мертвого сна природы. Третья строка обилием этих звуков кажется нам попросту звукоподражательной. Однако она "работает" и на создание определенного настроения, отнюдь не мирного и спокойного, которое характерно для первой строфы, а тревожного.

От строчки к строчке произведение, которое написал Жуковский ("Сельское кладбище"), становится все мрачнее и мрачнее. Как сигнальный звоночек, в конце второй строфы звучит слово, которое играет роль своеобразного стилистического пароля в жанре элегии: "унылый". Это прилагательное обозначает "погруженный безраздельно в печаль, слившийся с этим чувством, не знающий никакого иного настроения, полностью потерявший надежду". Почти синоним заунывного звука - унылый, то есть тоскливый, однотонный, ранящий прямо в сердце.

Излюбленный предромантиками условный пейзаж в третьей строфе углубляет данное настроение. Дикая сова, древний свод, луна, изливающая на природу свой свет, мертвенно-бледный... Если шалаш селянина в первой строфе был назван словом "спокойный" и ничто не нарушало этой невозмутимости, то в третьей нарушен "покой" тихого владычества башни.

Мотив смерти

Продолжаем описывать данное произведение, проводить его анализ. "Сельское кладбище" Жуковский создавал как размышление о смысле жизни, тленности бытия. Вот мы, наконец, и приближаемся к центру элегии, трагически напряженному. Все настойчивее в ней начинает звучать мотив смерти. Автор произведения, стремясь усилить и без того мрачное, тяжелое настроение, дополнительными средствами нагнетает драматизм. Назван "непробудным" сон покойных. Следовательно, не допускается даже надежда о грядущем воскрешении умерших, их "пробуждении". Пятая строфа полностью построена на целом ряде таких отрицаний, как "ни... ни... ничего", и заканчивается жесткой формулой, в которой говорится о том, что ничто не заставит выйти из гробов покоящихся там.

Неизбежность кончины для всех

Развивая тему, Василий Андреевич и на всех людей распространяет свое горькое умозаключение о том, что смерть рано или поздно коснется каждого: и простых людей, и царей, ведь даже "путь величия" ведет ко гробу.

Жестока и беспощадна смерть, как показывает ее анализ. "Сельское кладбище" (Жуковский) описывает ее деяния. Смерть равнодушно забирает нежные сердца, умевшие любить, предназначенные для того, чтобы "быть в венце", но окованные при этом "убожества цепями" (крестьянской необразованностью и бедностью), и прах того, кто родился для того, чтобы "фортуну побеждать", бороться с "бурей бед".

Здесь голос поэта, еще недавно звучавший горько, обличительно, почти гневно, внезапно смягчается. Словно достигнув некоторого предела, приблизившись к отчаянию, авторская мысль плавно возвращается в точку покоя, а ведь именно с нее начинается произведение, которое создал Жуковский ("Сельское кладбище"). Стихотворение это, таким образом, переносит нас в некое исходное состояние, подобно тому, как жизнь все возвращает на круги своя. Неспроста слово, мелькнувшее отголоском в первой строфе ("шалаш спокойный"), впоследствии, во второй, отвергнутое, вновь занимает в поэтическом языке Василия Андреевича свое законное место.

Что же противостоит смерти?

Весьма противоречиво произведение, которое создал Жуковский ("Сельское кладбище"). Стихотворение это характеризуется тем, что в нем автор возражает сам себе. Лишь недавно он называл беспробудным сон умерших. То есть поэт говорил о всесилии смерти. И вдруг он трудно и медленно начинает примиряться с тем, что она неизбежна. Автор при этом строит высказывание так, что оно становится двояким, - это одновременно и рассуждение о друге-поэте, безвозвратно умершем, и о самом себе, своей неизбежной смерти.

Чувство безысходности теперь звучит хотя и грустно, но вовсе не безнадежно. Смерть всесильна, это признает Жуковский, но не всевластна, поскольку есть на земле живительная дружба, благодаря которой хранится вечный огонь "нежной души", для которой и прах дышит в урне, она сродни вере.

Образ кладбища

Герои элегии

Любимый герой поэта-романтика - он сам, то есть Василий Андреевич Жуковский. "Сельское кладбище" изображает мысли и чувства автора, его философские размышления. Кто как не наделенный особым слухом "певец" способен понять радость и боль жизни, расслышать голоса природы, подняться над мирской суетой, чтобы охватить в едином порыве своей души весь мир, соединиться со Вселенной? Свое "кладбищенское" раздумье посвящает автор, как и английский поэт-предромантик Томас Грей, памяти "бедного певца". При этом сознательно делает менее зримыми свои описания, усиливая их эмоциональный настрой, Жуковский (элегия "Сельское кладбище").

Эпитеты в произведении

В данном произведении почти у каждого существительного присутствует прилагательное в качестве эпитета. Подобный прием не случайно ввел в свое произведение Жуковский. "Сельское кладбище" смещает акцент с предметов на характеристики внутреннего мира. Так, стопа - медлительная, селянин - усталый, шалаш - спокойный. Внимание читателя, таким образом, переносится на непредметный признак. Это все присутствует и у Грея. Но русскому поэту мало того: он в свое произведение добавляет еще два слова, которые указывают на состояние: "бледнеет" и "задумавшись". Слово "бледнеет", казалось бы, относится к зрительному ряду. Но если представить это, получается, что в предметном, прямом смысле это означает, что день становится светлее. А в произведении описывается совсем противоположное: наступление вечерних сумерек. Следовательно, слово "бледнеет" означает в элегии нечто совсем иное: исчезает, гаснет, блекнет. Возможно, как и сама наша жизнь.

Звукопись

Мотив смерти

Неизбежность кончины для всех

Что же противостоит смерти?

Анализ стихотворения

1. История создания произведения.

2. Характеристика произведения лирического жанра (тип лирики, художественный метод, жанр).

3. Анализ содержания произведения (анализ сюжета, характеристика лирического героя, мотивы и тональность).

4. Особенности композиции произведения.

5. Анализ средств художественной выразительности и стихосложения (наличие тропов и стилистических фигур, ритмика, размер, рифма, строфика).

6. Значение стихотворения для всего творчества поэта.

Первоначальный вариант стихотворения «Сельское кладбище» был создан В.А. Жуковским в 1801 году, затем произведение было доработано по просьбе Н.М. Карамзина, являвшегося издателем поэта. Летом 1802 года, находясь в Мишенском, автор практически переписал элегию. И в 1802 году она была опубликована в журнале «Вестник Европы». Посвящено произведение другу поэта, Андрею Тургеневу.

Стихотворение это представляло собой вольный перевод элегии английского поэта-сентименталиста Томаса Грея. Но вместе с тем это было оригинальное и программное произведение не только для творчества В.А. Жуковского, но и для всей русской поэзии. Элегия Грея «Сельское кладбище» была известна в русских переводах еще в XVIII веке. Одновременно с Жуковским над переводом ее работал П.И. Голенищев-Кутузов. Однако все эти переложения не сделали произведение достоянием русской литературы. И лишь стихотворение В.А. Жуковского, как точно заметил В. Соловьев, стало «считаться началом истинно-человеческой поэзии в России». Он даже посвятил этой элегии свое стихотворение, названное «Родина русской поэзии»:

На сельском кладбище явилась ты недаром,
О гений сладостный земли моей родной!
Хоть радугой мечты, хоть юной страсти жаром
Пленяла после ты, – но первым лучшим даром
Останется та грусть, что на кладбище старом
Тебе навеял Бог осеннею порой.

Характерно, что в 1839 году В.А. Жуковский вновь возвратился к работе над элегией и в этот раз он использовал гекзаметр, отказавшись от рифм. И этот новый перевод был очень близок к подлиннику:

Колокол поздний кончину отшедшего дня возвещает,
С тихим блеяньем бредет через поле усталое стадо;
Медленным шагом домой возвращается пахарь, уснувший
Мир уступая молчанью и мне…

Элегию В.А. Жуковского мы можем отнести к медитативной лирике. Вместе с тем, она проникнута философскими размышлениями, психологизмом, насыщена пейзажами.

Все произведение пронизано единым настроением легкой грусти, порожденным размышлениями лирического героя о хрупкости и мимолетности жизни. Открывается стихотворение скромным деревенским пейзажем. Природа вся как будто затихает, погружаясь в сон: «бледнеет день», «В туманном сумраке окрестность исчезает», «повсюду тишина». И этот сон природы предваряет философское размышление о другом сне – вечном. Пейзаж плавно переходит в лирическую медитацию о бренности человеческого бытия. Все развитие элегии представляет собой смену вопросов, возникающих в душе лирического героя. Раздумья о человеческих судьбах построены на сопоставлении, на приеме антитезы. «Наперстники фортуны», исполненные гордого презрения к простым людям, в элегии противопоставлены скромным и мирным труженикам, «праотцам села». Именно на стороне последних симпатии лирического героя. Открывая незыблемое соседство жизни и небытия, он подводит нас к простому выводу: перед лицом смерти все равны – и скромный селянин, и «царь, любимец славы». С горечью говорит он о людях, чью жизнь оборвал нелепый и трагический рок:

Ах! Может быть, под сей могилою таится
Прах сердца нежного, умевшего любить.
И гробожитель-червь в сухой главе гнездится,
Рожденной быть в венце иль мыслями парить!

В стихотворении В.А. Жуковский умело создает ощущение остроты утраты. В третьей части элегии возникает образ безвременно умершего юного поэта, привыкшего встречать зарю на высоком холме. Этот образ зари в данном случае символичен – он перекликается с рождением таланта. Но троекратное повторение этого образа передает нарастающее в стихотворении психологическое напряжение, создает предчувствие беды. Особую динамичность и драматизм придают произведению многочисленные глаголы и многократное употребление автором тире.

Взошла заря – но он с зарею не являлся,
Ни к иве, ни на холм, ни в лес не приходил;
Опять заря взошла – нигде он не встречался;
Мой взор его искал – искал – не находил.

Эпитафия на могиле поэта – это своеобразная кульминация авторских размышлений:

Прохожий, помолись над этою могилой;
Он в ней нашел приют от всех земных тревог,
Здесь все оставил он, что в нем греховно было,
С надеждою, что жив его Спаситель-Бог.

Своеобразие этого философско-психологического стихотворения – в сосредоточенности на внутренних переживаниях лирического героя, раскрывающихся в органической слитности мира природы и мира человеческих чувств.

Композиционно элегия делится на три части. Первая часть – мирный деревенский пейзаж. Вторая часть – размышления на сельском кладбище. Третья часть – мысли о юном поэте, «певце уединенном».

Размер произведения – шестистопный ямб. Четверостишия (катрены) объединены перекрестной рифмой. Поэт использует разнообразные средства художественной выразительности: олицетворения («уже бледнеет день», «под дремлющею ивой», «дубравы трепетали»), эпитеты («златую ниву», «унылый звон», «милый глас», «сердца нежного», «робкие стыдливости»), анафору («Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает, Лишь слышится вдали рогов унылый звон»), риторические вопросы («И кто с сей жизнию без горя расставался?»), восклицания («И путь величия ко гробу нас ведет!»). В элегии мы встречаем церковно-славянскую лексику, слова высокого стиля («денница», «лобзаний», «вотще», «персты»), абстрактно-логические фразеологизмы («Дары обилия на смертных лить рекой», «Бежать стезей убийства»). Все это следы классицистских влияний на творчество В.А. Жуковского. Элегия насыщена аллитерациями («усталый селянин медлительной стопою», «Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает», «ужель смягчится смерть сплетаемой хвалою») и ассонансами («В бездонной пропасти сияет красотой»).

«Сельское кладбище» было с восторгом принято читателями и сразу же поставило В.А. Жуковского в ряд лучших русских поэтов. Как отметили критики, образ юного певца, носителя гуманистических идеалов, страдающего от дисгармонии окружающей его действительности и предчувствующего собственную гибель, становится затем ведущим лирическим героем поэзии В.А. Жуковского.

Василий Андреевич Жуковский

Уже бледнеет день, скрываясь за горою;
Шумящие стада толпятся над рекой;
Усталый селянин медлительной стопою
Идет, задумавшись, в шалаш спокойный свой.

В туманном сумраке окрестность исчезает…
Повсюду тишина; повсюду мертвый сон;
Лишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает,
Лишь слышится вдали рогов унылый звон.

Лишь дикая сова, таясь, под древним сводом
Той башни, сетует, внимаема луной,
На возмутившего полуночным приходом
Ее безмолвного владычества покой.

Под кровом черных сосн и вязов наклоненных,
Которые окрест, развесившись, стоят,
Здесь праотцы села, в гробах уединенных
Навеки затворясь, сном непробудным спят.

Денницы тихий глас, дня юного дыханье,
Ни крики петуха, ни звучный гул рогов,
Ни ранней ласточки на кровле щебетанье —
Ничто не вызовет почивших из гробов.

На дымном очаге трескучий огнь, сверкая,
Их в зимни вечера не будет веселить,
И дети резвые, встречать их выбегая,
Не будут с жадностью лобзаний их ловить.

Как часто их серпы златую ниву жали
И плуг их побеждал упорные поля!
Как часто их секир дубравы трепетали
И потом их лица кропилася земля!

Пускай рабы сует их жребий унижают,
Смеяся в слепоте полезным их трудам,
Пускай с холодностью презрения внимают
Таящимся во тьме убогого делам;

На всех ярится смерть — царя, любимца славы,
Всех ищет грозная… и некогда найдет;
Всемощныя судьбы незыблемы уставы:
И путь величия ко гробу нас ведет!

А вы, наперсники фортуны ослепленны,
Напрасно спящих здесь спешите презирать
За то, что гробы их непышны и забвенны,
Что лесть им алтарей не мыслит воздвигать.

Вотще над мертвыми, истлевшими костями
Трофеи зиждутся, надгробия блестят,
Вотще глас почестей гремит перед гробами —
Угасший пепел наш они не воспалят.

Ужель смягчится смерть сплетаемой хвалою
И невозвратную добычу возвратит?
Не слаще мертвых сон под мраморной доскою;
Надменный мавзолей лишь персть их бременит.

Ах! может быть, под сей могилою таится
Прах сердца нежного, умевшего любить,
И гробожитель-червь в сухой главе гнездится,
Рожденной быть в венце иль мыслями парить!

Но просвещенья храм, воздвигнутый веками,
Угрюмою судьбой для них был затворен,
Их рок обременил убожества цепями,
Их гений строгою нуждою умерщвлен.

Как часто редкий перл, волнами сокровенный,
В бездонной пропасти сияет красотой;
Как часто лилия цветет уединенно,
В пустынном воздухе теряя запах свой.

Быть может, пылью сей покрыт Гампден надменный,
Защитник сограждан, тиранства смелый враг;
Иль кровию граждан Кромвель необагренный,
Или Мильтон немой, без славы скрытый в прах.

Отечество хранить державною рукою,
Сражаться с бурей бед, фортуну презирать,
Дары обилия на смертных лить рекою,
В слезах признательных дела свои читать —

Того им не дал рок; но вместе преступленьям
Он с доблестями их круг тесный положил;
Бежать стезей убийств ко славе, наслажденьям
И быть жестокими к страдальцам запретил;

Таить в душе своей глас совести и чести,
Румянец робкия стыдливости терять
И, раболепствуя, на жертвенниках лести
Дары небесных муз гордыне посвящать.

Скрываясь от мирских погибельных смятений,
Без страха и надежд, в долине жизни сей,
Не зная горести, не зная наслаждений,
Они беспечно шли тропинкою своей.

И здесь спокойно спят под сенью гробовою —
И скромный памятник, в приюте сосн густых,
С непышной надписью и резьбою простою,
Прохожего зовет вздохнуть над прахом их.

Любовь на камне сем их память сохранила,
Их лета, имена потщившись начертать;
Окрест библейскую мораль изобразила,
По коей мы должны учиться умирать.

И кто с сей жизнию без горя расставался?
Кто прах свой по себе забвенью предавал?
Кто в час последний свой сим миром не пленялся
И взора томного назад не обращал?

Ах! нежная душа, природу покидая,
Надеется друзьям оставить пламень свой;
И взоры тусклые, навеки угасая,
Еще стремятся к ним с последнею слезой;

Их сердце милый глас в могиле нашей слышит;
Наш камень гробовой для них одушевлен;
Для них наш мертвый прах в холодной урне дышит,
Еще огнем любви для них воспламенен.

А ты, почивших друг, певец уединенный,
И твой ударит час, последний, роковой;
И к гробу твоему, мечтой сопровожденный,
Чувствительный придет услышать жребий твой.

Быть может, селянин с почтенной сединою
Так будет о тебе пришельцу говорить:
«Он часто по утрам встречался здесь со мною,
Когда спешил на холм зарю предупредить.

Там в полдень он сидел под дремлющею ивой,
Поднявшей из земли косматый корень свой;
Там часто, в горести беспечной, молчаливой,
Лежал, задумавшись, над светлою рекой;

Нередко ввечеру, скитаясь меж кустами,-
Когда мы с поля шли и в роще соловей
Свистал вечерню песнь,- он томными очами
Уныло следовал за тихою зарей.

Прискорбный, сумрачный, с главою наклоненной,
Он часто уходил в дубраву слезы лить,
Как странник, родины, друзей, всего лишенный,
Которому ничем души не усладить.

Взошла заря — но он с зарею не являлся,
Ни к иве, ни на холм, ни в лес не приходил;
Опять заря взошла — нигде он не встречался;
Мой взор его искал — искал — не находил.

Наутро пение мы слышим гробовое…
Несчастного несут в могилу положить.
Приблизься, прочитай надгробие простое,
Что память доброго слезой благословить».

Здесь пепел юноши безвременно сокрыли,
Что слава, счастие, не знал он в мире сем.
Но музы от него лица не отвратили,
И меланхолии печать была на нем.

Он кроток сердцем был, чувствителен душою —
Чувствительным творец награду положил.
Дарил несчастных он — чем только мог — слезою;
В награду от творца он друга получил.

Прохожий, помолись над этою могилой;
Он в ней нашел приют от всех земных тревог;
Здесь все оставил он, что в нем греховно было,
С надеждою, что жив его спаситель-бог.

У стихотворения «Сельское кладбище» Василия Жуковского очень богатая и необычная история. Его первый вариант был создан в 1801 году, и является русскоязычным переводом одноименного произведения английского поэта Томаса Грея. Стоит отметить, что сам Жуковский с юности увлекался переводами и находил особое очарование в романтизме. Однако стихотворение «Сельское кладбище» стало первым литературным экспериментом автора, результаты которого он согласился опубликовать.

В 1839 году Василий Жуковский путешествовал по Англии и побывал на сельском кладбище недалеко от Винздора. Каково же было изумление поэта, когда он узнал, что именно этому некрополю в свое время и было посвящено стихотворение. Тогда у поэта появилась идея сделать новый перевод, дополнив его собственными впечатлениями. Таким образом, второй вариант «Сельского кладбища» был написан и опубликован летом 1839 года.

Это стихотворение наполнено романтикой сельской жизни, которой искренне восхищается Жуковский. Поэтому первые строки произведения посвящены описанию мирного быта английских крестьян, у которых только что закончился трудовой день. Томас Грей, а вместе с ним и Василий Жуковский выхватывают тот момент из жизни, когда «колокол поздний кончину отшедшего дня возвещает. Пастухи гонят с лугов стада, пахари возвращаются домой. Окружающий мир находится в том состоянии, когда на смену суете дня приходят прохлада и тишина весеннего вечера. «Уж бледнеет окрестность, мало-помалу теряясь во мраке, и воздух наполнен весь тишиною торжественной», — отмечает поэт, восхищаясь этим состоянием спокойствия и умиротворения, которое дарит ему сама природа.

Однако поэт знает, что ночь пройдет, и новый день вновь вступит в свои права, принеся очередные проблемы, заботы и впечатления. Однако существует такой уголок, которого не касается вся эта суета. Это место - старинное сельское кладбище, где единственным живым существом является сова. Покой этой мудрой птицы можно нарушить, лишь «случайно зашедши к ее гробовому жилищу». Древние могилы поэт сравнивает с кельями, двери в которые навеки затворены за усопшими. Они обрели вечный покой, которого так не хватает живым, но обратной стороной медали является то, что покоящиеся под тяжелыми плитами люди уже не в состоянии что-то изменить в таком непостоянном и непредсказуемом мире. «С кровли соломенной трель, ни труба петуха, ни отзывны рог, ничто не подымет их боле с их бедной постели», — подчеркивает поэт.

Он сожалеет о том, что усопшим больше недоступны простые и такие привычные радости жизни, они не могут наслаждаться красотой природы и спокойствием теплого весеннего вечера. Однако у них есть нечто большее - вечность, в которой они равны друг перед другом. В мире живых остались люди, которые помнят их титулы и звания, по-прежнему восхищаются их богатством или же осуждают нищету. Однако перед высшим судом все это не имеет никакого значения, потому что здесь оценивают не по статусу в обществе и благосостоянию, а по мыслям и поступкам. К могилам простых людей, лишенных положения в обществе, автор испытывает особое благоволение, отмечая: «О! как много чистых, прекрасных жемчужин сокрыто в темных, неведомых нам глубинах океана!». Действительно, в жизни людей не стоит судить по внешности или же речам, а после смерти - по роскошным надгробьям. И это подтверждает надпись на одном из памятников, которая гласит: «Юноша здесь погребен, неведомый счастью и славе». Но о его сердечной доброте и отзывчивости до сих пор помнят старожилы. И именно это является важным, ведь когда-нибудь и возле могилы каждого из нас остановится случайный прохожий, решивший поинтересоваться, чей прах здесь покоится. Вопрос лишь в том, что поведает ему камень и те, кто сумеет сохранить память о нас.

Началом своего поэтического творчества В. А. Жуковский считал перевод «Элегии, написанной на сельском кладбище» английского поэта Томаса Грея. Именно из этого перевода родилось новое и оригинальное явление русской поэзии - стихотворение «Сельское кладбище» (1802). На создание этого произведения оказали влияние многие причины: и изучение западноевропейской поэзии, и опыт переводчика, и литературные вкусы времени, и художественные пристрастия автора, и споры о назначении человека, которые велись в кругу друзей поэта.

Следуя за Томасом Греем в развитии поэтической мысли, Жуковский вносит в свой перевод идеи и настроения, выражающие его собственное мировосприятие. Картина скромного сельского кладбища, описание которого опирается на впечатление от окрестностей родного села поэта Мишенского, настраивает автора на элегический лад:

Под кровом черных сосн и вязов наклоненных,
Которые окрест, развесившись, стоят,
Здесь праотцы села, в гробах уединенных,
Навеки затворясь, сном беспробудным спят.

В центре внимания поэта - размышления о смысле жизни человека, о взаимоотношениях его с окружающим миром. Перед нами искусно организованный поток чувств и мыслей конкретной личности. Элегия представляет собой смену вопросов, как бы стихийно возникающих в сознании лирического героя. Все стихотворение составляет совокупность философских и морально-психологических мотивов, сменяющих друг друга, проникнутых грустным настроением и скрепленных общей идеей скоротечности жизни и превратности счастья. Размышляющий герой констатирует:

На всех ярится смерть - царя, любимца славы,
Всех ищет грозная…и некогда найдет…

Развивая мысль о равенстве всех перед смертью, Жуковский обращает внимание на социальные протиоречия, существующие в обществе. Он отдает свои симпатии не «рабам суеты», не «наперсникам фортуны», а обычным поселянам, потом которых «кропилася» земля. Убежденный в том, что все люди по своей природе равны, он скорбит о этих простых поселянах, роженных «быть в венце иль мыслями парить», но угасих в неведении по слепой случайности:

Их рок обременил убожества цепями,
Их гений строгою нуждою умерщвлен.

В утверждении идеала естественного равенства людей автор близок французскому писателю Ж.-Ж. Руссо, с творчеством которого он познакомился еще в пансионе и, как и многие молодые люди того времени, стал сильно увлекаться его философией.

Своеобразие стихотворения «Сельское кладбище» состоит в сосредоточенности поэта на внутренних переживаниях личности, раскрывающихся в органическом слиянии природы и чувств человека. Передаче этого состояния весьма способствует одушевление природы: «уже бледнеет день», «внимаема луной», «денницы тихий глас», «под дремлющею ивой», «дубравы трепетали», «дню юного дыханья».

Оригинальный перевод «Сельского кладбища» вывляет поэтическую индивидуальность автора, близкого во время создания стихотворения к сентиментализму. Он добивается здесь удивительной мелодичности и напевности стиха, придает ему задушевную интонацию.

Воссоздавая обыденную жизнь, поэт вводит бытовую разговорную лексику: «шалаш», «жук», «пастух», «серпы», «очаг», «плуг», «стадо». Но таких слов в элегии немного. Лексика здесь по преимуществу сентименталистская философско-созерцательная. В стихотворении преобладают слова, относящиеся к душевным переживаниям («презрение», «горести», «вздохнуть», «слезы», «уныло») и широким раздумьям о жизни («безмолвного владычества покой», «на всех ярится смерть», «всемощные судьбы»). Сентиментальны эпитеты и сравнения, такие, как «унылый звон», «сердца нежного», «милый глас», «томными очами», «кроток сердцем», «чувствителен душою».

Яркая эмоционально-мелодическая выразительность стихотворения достигается описательно-лирической структурой фразы («В туманном сумраке окрестность исчезает...»), часто используемой анафорой («Лишь изредка жужжат... Лишь слышатся вдали»), повторениями («Повсюду тишина, повсюду мертвый сон...»), обращениями («А вы, наперсники фортуны»), вопросами («Ужель смягчится смерть?») и восклицаниями («Ах, может быть, под сей могилой!»).

Итак, не будучи переводом в полном смысле этого слова, «Сельское кладбище» становится произведением русской национальной литературы. В изображении юноши-поэта, размышляющего на сельском кладбище, Жуковский усиливает черты мечтательности, меланхоличности, поэтической одухотворенности, значительно приблизив этот образ к своему внутреннему миру и сделав его максимально близким русскому читателю, воспитанному на сентиментальных стихах Дмитриева, Капниста, Карамзина.

Появление «Сельского кладбища» на страницах издаваемого Карамзиным журнала «Вестник Европы» принесло Жуковскому известность. Стало очевидно, что в русской поэзии появился талантливый поэт. Поа ученичества для Жуковского миновала. Начинался новый этап его литературной деятельности.