Основные мотивы лирики Некрасова. Тема поэта и поэзии. Тема предназначения поэта и поэзии в лирике Н.А. Некрасова

Сочинение

Ярким выражением гражданского служения Отчизне является творчество Н. А. Некрасова. Продолжая традиции Пушкина и Лермонтова, Некрасов на протяжении всего своего пути постоянно обращался в теме поэта и поэзии.
Уже в 40 е годы, касаясь этих мотивов, поэт был склонен сопоставлять свою Музу с простой женщиной из народа («Вчерашний день, часу в шестом…»). Этим Некрасов подчеркивал народность своего творчества, осознанную им уже в раннюю пору, и одновременно показывал трудности, с которыми он столкнулся в начале творческого пути, борясь с цензурой и журналистскими преследованиями. Муза его, словно молодая крестьянка, «бичом исполосована», «кнутом иссечена».
Через четыре года в стихотворении «Муза» поэт развивает эти сравнения и оценки. Увы, его наставница не поет сладкогласных песен, не пользуется свирелью и не учит гармонии. Его муза имеет иной облик, и поэт вновь, но более развернуто сопоставляет ее с крестьянкой, поющей «в убогой хижине, пред дымною лучиной, / Согбенною трудом, убитою кручиной». Но Муза поэта не только уподоблена сельской труженице, но и названа «печальной спутницей печальных бедняков». Особой чертой характера ее названа расположенность к мщению («Кричала: “мщение!” – и буйным языком / На головы врагов звала господень гром!»). Так поэт подготавливает сложный синтез в характеристике своей чудесной «девы», определение, которое будет сформулировано позже, в 1855 году: «Муза мести и печали».
Некрасов создает и свое размышление о творце – «Блажен незлобивый поэт…». Созданное в пору «мрачного семилетия», оно посвящено памяти только что умершего Н. В. Гоголя и, вопреки цензуре, ведет борьбу за торжество «гоголевского» направления в литературе. В стихотворении резко противопоставлены два типа поэтов: «незлобивый» художник слова и «обличитель толпы».
Некоторые исследователи считают, что под «незлобивым поэтом» автор стихотворения подразумевал В. А. Жуковского, который вполне заслуживал эпитета «незлобивый». Под поэтом сатириком Некрасов разумеет Гоголя, путь которого в литературе был «тернистым». Ему не было покоя и «пощады» от противников, его постоянно преследовали «хулы» и «крики озлобленья», а главное – именно Гоголь, «уста вооружив сатирой», обличал общественные пороки «карающею лирой». Гоголевская проповедь любви «враждебным словом отрицанья», «ненавистью» к злу в его различных проявлениях была необычайно близка самому Некрасову, который тоже «любил ненавидя» и провозглашал заветную мысль: «Кто живет без печали и гнева, тот не любит отчизны своей».
Размышляя о художнике творце, Некрасов создает стихотворение «Поэт и гражданин», в котором образу Поэта придал некоторые собственные черты, сомнения, колебания, хотя стремился к очевидной типизации этого образа. Обобщенностью отличается и фигура Гражданина, требующего от Поэта отклика на жизненные конфликты, активного служения народу, защиты обездоленных. Строки «Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан» восходят к декабристской поэзии, в частности, к формуле К. Ф. Рылеева «Я не поэт, а гражданин». Диалогическая форма произведения усилила его драматизм и «разговорность», но не спасла от некоторой декларативности и дидактизма, проявившихся в побуждениях, призывах, наставлениях, риторических вопросах, политической лексике той эпохи.
Откликаясь на споры о роли поэта в обществе, которые велись в журналистике 1870 х годов, Некрасов создает стихотворение «Поэту (Памяти Шиллера)». Колорит и проблематика этого произведения во многом отличаются от предшествующих стихов Некрасова о поэзии: автор не касается здесь темы страдания и мук, не связывает художника с судьбами русского крестьянства. Некрасов создает идеальный образ Поэта, каковым для автора является Шиллер. Для Некрасова жизнь, мысль, творчество великого немецкого поэта прекрасны, прежде всего, потому, что в них он видит проявление личности художника судьи, который руководствуется высшими принципами нравственности и красоты. И в подвиге своего героя автор подчеркивает прекрасное и возвышенное. В верном служении свободе он равен Богу (вооружен «небесными громами»), стоит выше царей и банкиров (в его груди – «трон истины, любви и красоты»), а поднятый им «волшебный факел», как уже знакомый нам «светильник разума», ярко озаряет людям путь, выводя их на свет.
Поэт нужен веку и людям, служит им, а не замыкается в оторванном от жизни искусстве. Музу свою певец зовет лишь тогда, когда в душе его ясны «типы добра и любви». Такой творец имеет право напоминать человеку о его «высоком призвании» и – что для Некрасова теперь особенно важно – вносить в его дела и чувства «гармонию», руководствуясь своим высоким идеалом красоты.
Но, быть может, самим глубоким и драматически выразительным стихотворением на тему поэзии и поэта становится в те же 70 е годы «Элегия». Осмысляя характер пореформенных лет, Некрасов приходит к неутешительному выводу, что старая тема «страданий народа» не утратила своей злободневности:

О, если бы ее могли состарить годы!
Процвел бы божий мир!

Доля народа, участь крестьян по прежнему остаются тягостными и невыносимыми. «Напевы сельских дев», как и раньше, исполнены грусти и скорби. Некрасов существенно расширяет картину крестьянских тягот и, пользуясь множественным числом, говорит о бедствиях «народов», имея в виду и торжество реакции в странах, соседних с Россией, где люди переживают «ночь безрассветную», как сказано в стихотворении того же года «Смолкли честные, доблестно павшие…».
Размышление о народе и о лире, призванной оплакивать его бедствия и трагический рок, рождает проникновенную строфу о поэте и поэзии, своеобразный манифест Некрасова:

Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил…

В этом поэт видит роль и назначение поэзии вообще. Оно, это назначение, не только в том, чтобы «толпе напоминать, что бедствует народ» (как Некрасов это делает в «Элегии»), чтобы «к народу возбуждать вниманье сильных мира» (и об этом не забывает поэт), но и в том, чтобы звать народ к окончательному освобождению от рабства и обретению им подлинного счастья («Народ освобожден, но счастлив ли народ?..»). И, обращаясь к юношам, поэт зовет их содействовать этому своими активными деяниями.
Подводя окончательно итоги своего пути в четверостишии «Музе», возвращаясь к мотивам ранних стихов, Некрасов вновь утверждает родственность своей поэзии простому люду. Пришедшая к гробу Муза – «сестра народа – и моя!» – восклицает поэт.

К теме поэта и поэзии не раз обращались многие художники слова, но раскрывали ее в своих произведениях по-разному. В середине ХIХ века определились две основные тенденции в понимании задач искусства.

Сторонники так называемого «чистого искусства» считали, что поэзия «заключается не в реальности, а в изяществе как формы, так и предмета стихотворения». Они сознательно уходили от реальных проблем действительности и обращались к «вечным» темам.

Другую позицию занимали представители демократического направления в искусстве. Они опирались на опыт таких писателей, как поэты-декабристы, Пушкин, Лермонтов. Рылеев называл себя поэтом-гражданином, Пушкин гордился тем, что своим искусством пробуждал в людях «чувства добрые», и как поэт-пророк видел миссию искусства в том, чтобы «глаголом жечь сердца людей». Лермонтов в сложных условиях российской действительности 30-х годов ХIХ века скорбел о том, что голос поэта более не звучит, «как колокол на башне вечевой во дни торжеств и бед народных».

Так постепенно вырисовывалась та позиция в понимании искусства, которая главную его задачу определяла как служение гражданским идеалам, воплощение чаяний народных. Свое законченное выражение она получила в эстетической программе и практике «натуральной школы» и ее дальнейших последователей, среди которых наиболее значительное место занимал Некрасов.

«В нашем отечестве роль писателя есть прежде всего роль учителя, и по возможности защитника безгласных и приниженных», – утверждал Некрасов в одном из своих писем Л.Н. Толстому. Унаследовав лучшие традиции своих предшественников, он пошел дальше и утвердил в русской поэзии новые принципы демократического искусства, которое должно было не просто служить народу, но говорить «языком народа». Такое искусство отвечало гражданским запросам общества:

Иди в огонь за честь отчизны,

За убежденья, за любовь…

Иди и гибни безупречно.

Умрешь недаром… Дело прочно,

Когда под ним струится кровь, –

Призывал поэтов Некрасов. Эти взгляды соответствовали позиции демократического крыла в русском общественном движении, которое с точки зрения целей и задач искусства были определены в работах соратников Некрасова Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова.

Некрасов пришел в русскую литературу в середине 40-х годов ХIХ века как новый поэт, вдохновленный Музой, совершенно непохожей на традиционный образ прекрасной девы – богини поэзии. В стихотворении «Вчерашний день, часу в шестом…», написанном в 1848 году, Некрасов пишет, что его Муза – родная сестра крестьянки, истязаемой на площади кнутом. Строки его стихотворения удивительно просты и даже прозаичны. В них звучит суровая сдержанность и скрытая боль:

Вчерашний день, часу в шестом,

Зашел я на Сенную;

Там били женщину кнутом,

Крестьянку молодую.

Ни звука из ее груди,

Лишь бич свистал, играя…

И Музе я сказал: «Гляди!

Сестра твоя родная!»

Обычная уличная сцена превращается под пером поэта в символ страдания, гордого терпения и гнева.

При этом грань между гражданской и интимной лирикой стирается. Это тоже отличительная черта поэзии Некрасова: все его произведения, даже стихотворения, посвященные любви и природе, то есть тем «вечным темам», за которые ратовали представители «чистого искусства», выражают мысли и чувства поэта-гражданина. Созерцательно. Поза поэта-олимпийца, равнодушно внимающего добру и злу, неприемлема для Некрасова.

Это еще раз подтверждает стихотворение «Муза», в котором поэт говорит о своей Музе как о «печальной спутнице печальных бедняков». При этом он сознательно противопоставляет ее Музе поэта-романтика, вступая в открытый спор с представителями «чистого искусства».

Эта тема получила развитие в поэтической декларации Некрасова – стихотворении «Поэт и гражданин». В нем автор утверждает не просто право поэта быть гражданином, а считает это его главным долгом: «Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан».

Для этого программного произведения Некрасов избирает форму диалога. Полемическая направленность вообще присуща его творчеству. Спор лежит в основе многих его стихотворений о специфике и задачах искусства. Так, романтической Музе он противопоставляет свою, «кнутом иссеченную» Музу; «незлобивому поэту» – писателя-сатирика («Блажен незлобивый поэт…»). Он постоянно спорит с теми, кто говорит, что «тема старая страдания народа, / И что поэзия забыть ее должна» («Элегия»). Такой спор составляет идейно-композиционную основу стихотворения «Поэт и гражданин».

Один из героев стихотворения – разочарованный поэт, который прошел сложный творческий путь. В юности он «честно ненавидел» и «искренне любил». Он вспоминает о том времени, когда

Без отвращенья, без боязни

Я шел в тюрьму и к месту казни,

В суды, в больницы я входил.

Не повторю, что там я видел…

Он не бежал от жизни, а смело вторгался в нее, не боялся показать в своем творчестве ее темные стороны. Это, безусловно, поэт-реалист, близкий по духу и эстетическим позициям самому автору. Но взаимоотношения автора и героя в этом стихотворении несколько сложнее. Ведь поэт, о котором говорит Некрасов, показан не в пору своей активной деятельности, а тогда, когда он изнемог в борьбе и сложил «смиренно руки». Вместе с гражданскими чувствами померкла и его поэзия, он находится в состоянии глубокого кризиса. Именно тогда и появляется «гражданин», который призывает поэта вернуться к прежним идеалам и занять достойное место в искусстве и жизни общества:

Будь гражданин! служа искусству,

Для блага ближнего живи,

Свой гений подчиняя чувству

Всеобнимающей Любви…

Но к кому обращен этот призыв? Вся логика развития художественной мысли стихотворения показывает, что Гражданин и Поэт у Некрасова не разделены непроходимой пропастью. Можно сказать, что Гражданин живет в самом Поэте. И тогда получается, что скорбь некрасовского Поэта по поводу собственного бессилия – истинно гражданская скорбь. Некрасов приходит к отрицанию самой альтернативы: поэт или гражданин. Он утверждает новое понимание: поэт-гражданин.

Эта мысль подтверждается и анализом лексики стихотворения. В начале стихотворения гражданин говорит, как поэт, потому что проповедует высокие идеалы («година горя», «глашатай истин вековых», «вещие струны», «избранник неба»), а поэт отвечает, как человек, погруженный в прозу жизни («чуть я не уснул, куда нам до таких воззрений»). Но в последнем монологе лексика меняется – теперь поэт заговорил по-другому. Скорбь и раскаяние охватывают его. Это уже совсем иные чувства, и поэтому звучат другие слова, звучит голос истинного поэта («долг священный человека», «рок суровый», «песен дар необычайный»).

Концовка стихотворения не дает окончательного решения спора между поэтом и гражданином. Да, в результате этого спора поэт готов корить себя за отступничество от миссии гражданского искусства:

Бедняк! И из чего попрал

Ты долг священный человека?

Какую подать с жизни взял

Ты – сын больной больного века?

Ключевые слова стихотворения: «Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан», – воспринимаются не как призыв к поэту отказаться от поэтического творчества ради гражданского служения, но, скорее, как тот идеал, к которому, по Некрасову, должен стремится истинный поэт-гражданин.

Но достижим ли этот идеал? Некрасов оставляет этот вопрос открытым. Стихотворение «Поэт и гражданин» заканчивается вовсе не примирением всех противоречий, оно обрывается драматической исповедью Поэта:

Под игом лет душа погнулась,

Остыла ко всему она,

И Муза вовсе отвернулась,

Презренья горького полна.

Теперь напрасно к ней взываю –

Увы! Сокрылась навсегда.

И много лет спустя Некрасова не покидали сомнения в себе, своем творчестве, но все же Муза его не оставила. Во многих других стихотворениях он продолжает настойчиво искать ответ на вопрос, каким должен быть истинный поэт, какая поэзия достойна высоких гражданских задач искусства?

Эти размышления отражаются и в стихотворении «Блажен незлобивый поэт…», написанном как отклик на кончину великого русского писателя-сатирика Гоголя. Источником стихотворения послужило лирическое отступление, которым начинается VII глава 1 тома «Мертвых душ». В нем Гоголь выступил в защиту искусства, которое осмеливается показать «тину мелочей», а не только высокую сторону жизни.

Тем не менее, стихотворение Некрасова звучит несколько иначе: более резко, полемично, страстно. В нем, как и у Гоголя, противопоставляются друг другу два типа поэтов. Один – «незлобивый поэт», «в ком мало чести, много чувства»; он приветствуется и возносится толпой, «друзьями спокойного искусства». Другой – поэт-обличитель, который «питает ненавистью грудь», а его «карающая лира» «проповедует любовь враждебным словом отрицанья». Путь такого поэта труден и тернист. По сравнению с гоголевской характеристикой, Некрасов усиливает тему неприятия такого поэта толпой и трагичности его судьбы. Стихотворение завершается горькой картиной:

Со всех сторон его клянут,

И, только труп его увидя,

Как много сделал он, поймут,

И как любил он – ненавидя!

Именно в этом стихотворении выдвигается известная формула «любви-ненависти», широко подхваченная представителями демократического лагеря. Не раз Некрасов будет потом возвращаться к ней:

То сердце не научится любить,

Которое устало ненавидеть.

Некрасов подчеркивает мысль о том, что истинный поэт-патриот не только тот, кто восхваляет свою Родину и воспевает ее в стихах. Поэт-гражданин остается патриотом и тогда, когда осмеливается говорить о недостатках, существующих в его стране, ведь он, «как свои, на теле носит вся язвы родины своей». Вспомним, еще Лермонтов утверждал, что излечить «болезнь» века можно только с помощью «горьких лекарств». Эту мысль продолжает и развивает в своем творчестве Некрасов.

Но он отдавал себе отчет в том, что исполнение этой задачи требует от поэта огромного мужества и стойкости. Сам Некрасов, порой, сомневался в своих силах:

Что ни год – уменьшаются силы,

Ум ленивее, кровь холодней…

Иногда, ему казалось, что долг поэта-гражданина неисполним в тех условиях, в которых ему приходилось жить и творить:

Замолкни, Муза мести и печали!

Я сон чужой тревожить не хочу,

Довольно мы с тобою проклинали.

Один я умираю – и молчу.

Мотив сомнения звучит в его «Элегии», которая во многом перекликается с пушкинскими стихами о противоречиях между поэтом и теми, к кому обращено его творчество, – «Эхо», «Поэт и толпа», «Поэту». Сравнение поэта с эхом звучит и в некрасовской «Элегии». Пушкин говорит с горечью о том, что поэт, откликаясь, как эхо, на все явления жизни, не получает ответа.

Некрасовской «песне» вторят и лес, и долы, и нивы, и горы, не отзывается только народ, которому «посвящены мечтания поэта». Это и делает его таким же трагически одиноким, как и героя пушкинского стихотворения.

Но все же Некрасов не отказывается от идеи гражданского искусства, служения интересам народа:

Пускай нам говорит изменчивая мода,

Что тема старая – страдания народа

И что поэзия забыть ее должна, –

Не верьте, юноши! Не стареет она.

Этот призыв обращен и к самому себе. Так вновь в конце жизненного и творческого пути поэта начинают, несмотря ни на что, звучать ноты оптимизма и веры в то дело, которому была посвящена его жизнь. Минуты сомнения проходили, и поэт мог с гордостью утверждать:

Я лиру посвятил народу своему.

Быть может, я умру неведомый ему,

Но я ему служил, – и сердцем я спокоен.

Пускай наносит вред врагу не каждый воин,

Но каждый в бой иди!

Некрасов явился для русского общества примером поэта-гражданина, который «как свои на теле носит все язвы родины своей» и, невзирая ни на какие трудности, выполняет свой долг до конца.

В каждую новую эпоху, требующую гражданского служения от человека искусства, вновь и вновь поднимаются вопросы, волновавшие Некрасова. И каждый раз ответы на них оказываются разными. Быть может, в этом и состоит одна из главных задач искусства и роль поэта в жизни людей.

Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру, неведомый ему,
Но я ему служил, и сердцем я спокоен.

Николай Алексеевич Некрасов, наверное, самый «народный» поэт из всей плеяды удивительных мастеров XIX века. В своем творчестве автор пытался искренне и честно осветить насущные проблемы современности, волновавшие умы как простых людей, так и передовых и прогрессивных представителей эпохи. Вопрос о назначении поэта и поэзии в обществе стал для Некрасова одним из самых актуальных. Его он попытался осветить в своей лирике.

В стихотворении «Блажен незлобливый поэт…», написанном в 1852 году в дань смерти Гоголя, автор осуждает тех поэтов, которые фальшью и неискренностью зарабатывают авторитет у толпы. Поэзия, не затрагивающая злободневных проблем современности, по мнению Некрасова, есть проявление «спокойного искусства». Безусловно, такой поэт может найти «сочувствие в толпе», а современники ему при жизни памятник готовят»:

Ему сочувствие в толпе.
Как ропот волн, ласкает ухо;
Он чужд сомнениям в себе –
Сей пытки творческого духа.

Гораздо ближе и понятнее Некрасову те поэты, которые обличают толпу, проповедуют любовь «враждебным словом отрицанья» и проходят свой тернистый жизненный путь со «своей карающею лирой». Автор считает, что признание к настоящему художнику приходит только после его смерти:

Со всех сторон его клянут,
И, только труп его увидя,
Как много сделал он, поймут,
И как любил он – ненавидя!

В стихотворении «Элегия», посвященном А. Н. Ермакову, автор отмечает, что истинная поэзия должна служить народу. Весь свой талант, все свои мыс-пи и чувства творец обязан предоставлять тем, ради кого истинное искусство и существует. Когда бедствует народ, несчастны люди, поэт как истинный выразитель народной мысли должен страдать вместе с ним:

Пускай нам говорит изменчивая мода.
Что тема старая – «страдания народа».
И что поэзия забыть ее должна.
Не верьте, юноши! Не старится она.
О, если бы ее могли состарить годы!

По мнению Некрасова, поэт должен постоянно «толпе напоминать, что бедствует народ» и «к народу возбуждать вниманье сильных мира». Автор ни на мгновение не сомневается, что рано или поздно наступит время, когда те, кто находится у власти, будут прислушиваться к тому, что говорят простые люди, какими проблемами они живут, о чём думают и мечтают:

И слезы сладкие я пролил, а умиленье:
Довольно ликовать в наивном увлеченье,
Шепнула муза мне, – «пора идти вперед:
Народ освобожден, но счастлив ли народ?»

Стихотворение «О Муза! Я у двери гроба!», написанное автором за год до смерти, является своего рода подведением жизненных итогов. В нем поэт говорит, что всегда творил только для народа, поэтому ему не страшна «людская злоба», пока его не покидает муза:

Не плачь! Завиден жребий наш.
Не надругаются над нами:
Меж мной и честными сердцами
Порваться долго ты не дашь
Живому, кровному союзу.

Творческое наследие Некрасова велико. В течение всей жизни этот автор отстаивал интересы народа, что нашло отражение во многих лирических произведениях, в том числе касающихся проблемы поэта и поэзии в обществе. Несомненно, этот автор стал достойным продолжателем традиций русской литературы, заложенных мастерами предыдущей эпохи – такими как А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, А. С. Грибоедов. Но даже определяя Некрасова в один ряд с гениями русской культуры, хочется отметить, что тема простого народа, проблема поэта, являющегося частью этого народа, в творчестве данного автора отражена, на мой взгляд, гораздо более полно и остается актуальной и в наши дни.

К теме поэта и поэзии не раз обращались многие художники слова, но раскрывали ее в своих произведениях по-разному. В середине XIX века определились две основные тенденции в понимании задач искусства.

Сторонники так называемого «чистого искусства» считали, что поэзия «заключается не в реальности, а в изяществе как формы, так и предмета стихотворения». Они сознательно уходили от реальных проблем действительности и обращались к «вечным» темам.

Другую позицию занимали представители демократического направления в искусстве. Они опирались на опыт таких писателей, как поэты-декабристы, Пушкин, Лермонтов. Рылеев называл себя поэтом-гражданином, Пушкин гордился тем, что своим искусством пробуждал в людях «чувства добрые», и как поэт-пророк видел миссию искусства в том, чтобы «глаголом жечь сердца людей». Лермонтов в сложных условиях российской действительности 30-х годов XIX века скорбел о том, что голос поэта более не звучит, «как колокол на башне вечевой во дни торжеств и бед народных».

Так постепенно вырисовывалась та позиция в понимании искусства, которая главную его задачу определяла как служение гражданским идеалам, воплощение чаяний народных. Свое законченное выражение она получила в эстетической программе и практике «натуральной школы» и ее дальнейших последователей, среди которых наиболее значительное место занимал Некрасов.

«В нашем отечестве роль писателя есть прежде всего роль учителя, и по возможности защитника безгласных и приниженных», - утверждал Некрасов в одном из своих писем Л.Н. Толстому. Унаследовав лучшие традиции своих предшественников, он пошел дальше и утвердил в русской поэзии новые принципы демократического искусства, которое должно было не просто служить народу, но говорить «языком народа». Такое искусство отвечало гражданским запросам общества:

Иди в огонь за честь отчизны,

За убежденья, за любовь...

Иди и гибни безупречно.

Умрешь недаром.. . Дело прочно,

Когда под ним струится кровь, -

призывал поэтов Некрасов. Эти взгляды соответствовали позиции демократического крыла в русском общественном движении, которое с точки зрения целей и задач искусства были определены в работах соратников Некрасова Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова.

Некрасов пришел в русскую литературу в середине 40-х годов XIX века как новый поэт, вдохновленный Музой, совершенно непохожей на традиционный образ прекрасной девы - богини поэзии. В стихотворении «Вчерашний день, часу в шестом. ..», написанном в 1848 году, Некрасов пишет, что его Муза - родная сестра крестьянки, истязаемой на площади кнутом. Строки его стихотворения удивительно просты и даже прозаичны. В них звучит суровая сдержанность и скрытая боль:

Вчерашний день, часу в шестом,

Зашел я на Сенную;

Там били женщину кнутом,

Крестьянку молодую.

Ни звука из ее груди,

Лишь бич свистал, играя...

И Музе я сказал. «Гляди!

Сестра твоя родная!»

Обычная уличная сцена превращается под пером поэта в символ страдания, гордого терпения и гнева.

При этом грань между гражданской и интимной лирикой стирается. Эго тоже отличительная черта поэзии Некрасова: все его произведения, даже стихотворения, посвященные любви и природе, то есть тем «вечным темам», за которые ратовали представители «чистого искусства», выражают мысли и чувства поэта-гражданина. Созерцательно. Поза поэта-олимпийца, равнодушно внимающего добру и злу, неприемлема для Некрасова.

Это еще раз подтверждает стихотворение «Муза», в котором поэт говорит о своей Музе как о «печальной спутнице печальных бедняков». При этом он сознательно противопоставляет се Музе поэта-романтика, вступая в открытый спор с представителями «чистого искусства».

Эта тема получила развитие в поэтической декларации Некрасова - стихотворении «Поэт и гражданин». В нем автор утверждает не просто право поэта быть гражданином, а считает это его главным долгом: «Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан».

Для этого программного произведения Некрасов избирает форму диалога. Полемическая направленность вообще присуща его творчеству. Спор лежит в основе многих его стихотворений о специфике и задачах искусства. Так, романтической Музе он противопоставляет свою, «кнутом иссеченную» Музу; «незлобивому поэту» - писателя-сатирика («Блажен незлобивый поэт...»). Он постоянно спорит с теми, кто говорит, что «тема старая страдания народа, / И что поэзия забыть ее должна» («Элегия»), Такой спор составляет идейно-композиционную основу стихотворения «Поэт и гражданин».

Один из героев стихотворения - разочарованный поэт, который прошел сложный творческий путь. В юности он «честно ненавидел» и «искренне любил». Он вспоминает о том времени, когда

Без отвращенья, без боязни

Я шел в тюрьму и к месту казни,

В суды, в больницы я входил.

Не повторю, что там я видел...

Он не бежал от жизни, а смело вторгался в нее, не боялся показать в своем творчестве ее темные стороны. Это, безусловно, поэт-реалист, близкий по духу и эстетическим позициям самому автору. Но взаимоотношения автора и героя в этом стихотворении несколько сложнее. Ведь поэт, о котором говорит Некрасов, показан не в пору своей активной деятельности, а тогда, когда он изнемог в борьбе и сложил «смиренно руки». Вместе с гражданскими чувствами померкла и его поэзия, он находится в состоянии глубокого кризиса. Именно тогда и появляется «гражданин», который призывает поэта вернуться к прежним идеалам и занять достойное место в искусстве и жизни общества:

Будь гражданин! служа искусству,

Для блага ближнего живи,

Свой гений подчиняя чувству

Всеобнимающей Любви..

Но к кому обращен этот призыв? Вся логика развития художественной мысли стихотворения показывает, что Гражданин и Поэт у Некрасова не разделены непроходимой пропастью. Можно сказать, что Гражданин живет в самом Поэте. И тогда получается, что скорбь некрасовского Поэта по поводу собственного бессилия - истинно гражданская скорбь. Некрасов приходит к отрицанию самой альтернативы: поэт или гражданин. Он утверждает новое понимание: поэт-гражданин.

Эта мысль подтверждается и анализом лексики стихотворения. В начале стихотворения гражданин говорит, как поэт, потому что проповедует высокие идеалы («година горя», «глашатай истин вековых», «вещие струны», «избранник неба»), а поэт отвечает, как человек, погруженный в прозу жизни («чуть я не уснул, куда нам до таких воззрений»). Но в последнем монологе лексика меняется - теперь поэт заговорил по-другому. Скорбь и раскаяние охватывают его. Это уже совсем иные чувства, и поэтому звучат другие слова, звучит голос истинного поэта («долг священный человека», «рок суровый», «песен дар необычайный»).

Концовка стихотворения не дает окончательного решения спора между поэтом и гражданином. Да, в результате этого спора поэт готов корить себя за отступничество от миссии гражданского искусства:

Бедняк! И из чего попрал

Ты долг священный человека?

Какую подать с жизни взял

Ты - сын больной больного века?

Ключевые слова стихотворения: «Поэтом можешь ты не быть, / Но гражданином быть обязан», - воспринимаются не как призыв к поэту отказаться от поэтического творчества ради гражданского служения, но, скорее, как тот идеал, к которому, по Некрасову, должен стремится истинный поэт-гражданин.

Но достижим ли этот идеал? Некрасов оставляет этот вопрос открытым. Стихотворение «Поэт и гражданин» заканчивается вовсе не примирением всех противоречий, оно обрывается драматической исповедью Поэта:

Под игом лет душа погнулась,

Остыла ко всему она,

И Муза вовсе отвернулась,

Презренья горького полна.

Теперь напрасно к ней взываю-

Увы! Сокрылась навсегда.

И много лет спустя Некрасова не покидали сомнения в себе, своем творчестве, но все же Муза его не оставила. Во многих других стихотворениях он продолжает настойчиво искать ответ на вопрос, каким должен быть истинный поэт, какая поэзия достойна высоких гражданских задач искусства?

Эти размышления отражаются и в стихотворении «Блажен незлобивый поэт...», написанном как отклик на кончину великого русского писателя-сатирика Гоголя. Источником стихотворения послужило лирическое отступление, которым начинается VII глава 1 тома «Мертвых душ». В нем Гоголь выступил в защиту искусства, которое осмеливается показать «тину мелочей», а не только высокую сторону жизни.

Тем не менее, стихотворение Некрасова звучит несколько иначе: более резко, полемично, страстно. В нем, как и у Гоголя, противопоставляются друг другу два типа поэтов. Один - «незлобивый поэт», «в ком мало чести, много чувства»; он приветствуется и возносится толпой, «друзьями спокойного искусства». Другой - поэт-обличитель, который «питает ненавистью грудь», а его «карающая лира» «проповедует любовь враждебным словом отрицанья». Путь такого поэта труден и тернист. По сравнению с гоголевской характеристикой, Некрасов усиливает тему неприятия такого поэта толпой и трагичности его судьбы. Стихотворение завершается горькой картиной:

Со всех сторон его клянут,

И, только труп его увидя,

Как много сделал он, поймут,

И как любил он - ненавидя!

Именно в этом стихотворении выдвигается известная формула «любви-ненависти», широко подхваченная представителями демократического лагеря. Не раз Некрасов будет потом возвращаться к ней:

То сердце не научится любить,

Продолжая традиции Пушкина, Лермонтова, Некрасов на протяжении всего своего творческого пути постоянно обращался к теме поэта и поэзии.

Уже в 40е г. XIX в., касаясь этих мотивов, поэт сопоставляет свою Музу с простой женщиной из народа (стих. «Вчерашний день, часу в шестом…», 1848 г.). Этим самым Н. подчеркивал народность своего творчества и одновременно показывал трудности, с которыми он столкнулся в начале творческого пути, борясь с цензурой. Муза его, словно молодая крестьянка, бичом исполосована, кнутом иссечена, злобными словами охаяна. Через 4 года в стихотворении «Муза» (1852 г.) поэт развивает эти оценки своей Музы. Н. сравнивает свою покровительницу с крестьянкой, поющей «в убогой хижине, перед дымною лучиной, согбенною трудом, убитою кручиной». Но Муза поэта не только уподоблена сельской труженице, но и названа «печальной спутницей печальных бедняков». Дважды произнесенное здесь слово «печали» очень точно определяет одну грань характера некрасовской Музы. Другая же ее грань – расположенность к мщению. В 1855 г. Будет сформулировано определение: «Муза мести и печали».

Н. создает и свое размышление о творце – «Блажен незлобивый поэт» (1852 г.). Созданное в пору «мрачного семилетия», оно посвящено памяти только что умершего Н.В.Гоголя. И, вопреки цензурному террору, ведет борьбу за «гоголевское» направление в литературе. Прославляя поэта – «обличителя толпы», Н. во II части стихотворения наделяет творца чертами пророка, которого «преследуют хулы», но который твердо проходит свой «тернистый путь». И хотя слово «пророк» еще не названо, но миссия пророчества, этика самопожертвования и служения любви и правде здесь четко обозначены.

Размышляя о художнике-творце, Н. создает прославленное стихотворение «Поэт и гражданин» (1856 г.), в котором образу Поэта он придал некоторые собственные черты (известные сомнения, колебания и покаяния). Обобщенностью отличается и фигура Гражданина, требующего от Поэта отклика на жизненные конфликты, активного служения народу, защиты обездоленных. Строчки «Поэтом можешь ты не быть, но Гражданином быть обязан» восходят к декабристской поэзии. Откликаясь на споры о роли поэта в обществе, которые велись в журналистике 1870х годов, Н. создает стихотворение «Поэту (Памяти Шиллера)» (1874 г.). Н. не касается здесь темы страдания и мук. Для Н. жизнь, мысль, творчество великого немецкого поэта прекрасны прежде всего потому, что в них он видит проявление личности художника-судии, который руководствуется высшими принципами нравственности и красоты. В стихотворении звучит призыв к боевому общественному служению:

Вооружись небесными громами!

…Казни корысть, убийство, святотатство.

Сорви венцы с предательских голов…

Но, наверное, самым глубоким и выразительным стихотворением на тему поэта и поэзии становится в те же 70ые годы «Элегия» (1874 г.). Это искренняя душевная исповедь, итог, подводимый в конце пути. Здесь немало колебаний и сомнений. Но эти сомнения преодолеваются, хотя и ценою большого напряжения. Н. не случайно строки этого стихотворения считал «самыми душевными» и любимыми из написанных в последние годы жизни. В них переданы многие сокровенные его думы о современной действительности, положении народа и о себе. Осмысляя характер пореформенных лет, Н. приходит к неутешительному выводу, что старая тема «страданий народа» не утратила своей злободневности:

О, если бы ее могли состарить годы!

Процвел бы божий мир!

Но доля народа, участь крестьян по-прежнему остаются тягостными и невыносимыми. Многими своими мотивами это стихотворение Н. связано с пушкинскими традициями.

Размышления о народе и о лире, призванной оплакивать его бедствия и трагический рок, рождает проникновенную строфу о поэте и поэзии. Она является самым важным и глубинным некрасовским самовыражением:

Я лиру посвятил народу своему.

Быть может, я умру неведомый ему,

Но я ему служил – сердцем я спокоен…

В этом поэт видит роль и назначение поэзии вообще. Это назначение не только в том, чтобы «толпе напоминать, что бедствует народ», чтобы «к народу возбуждать вниманье сильных мира», но и в том, чтобы звать народ к окончательному освобождению от рабства и обретению им подлинного счастья («Народ освобожден, но счастлив ли народ?»). И обращаясь к юношам, поэт зовет их содействовать этому своими активными деяниями. Так Н. выразил свою важнейшую творческую программу.

Подводя окончательно итоги своего пути в четверостишии «Музе» (1876 г.), возвращаясь к мотиву ранних стихов, Н. вновь утверждает родственность своей поэзии простому люду. Пришедшая к гробу Муза – «сестра народа – и моя!» – восклицает поэт.